Анти Фимас - Эликсир бессмертия

– Что-то мне расхотелось туда лезть, – пробормотал Фыкин.

– Кто же на полпути останавливается? – возразил Павшук. Хотя в его голосе не чувствовалась уверенности. Он предложил: – Давай расширим вход.

Они провозились ещё минут двадцать. Теперь было хорошо виден ход в рост человека. На минуту Павшук и Фыкин приостановились, прежде чем сделать шаг туда.

Внезапно их пригвоздил к месту свирепый мужской голос:

– Не двигайтесь! Отойдите к стене.

У лестницы темень скрадывала чью-то фигуру. В руке у человека поблескивал пистолет.

«Влипли… – мелькнуло у журналиста. – И это – не полиция. Не известно, лучше это или хуже».

Парочка подчинились приказу, и на свет шагнула рослая фигура. Это был архивариус. Только теперь Владимира осенило: «Он же похож, как две капли воды, на Вундерлихта, которого я видел на старинной гравюре. Но как этот человек соотносится с аптекарем, жившем двести лет назад?!»

Удовлетворённый реакцией журналиста, Вундерлихт зловеще усмехнулся:

– Изумляет мой возраст? Да, перед вами тот, который изобрёл эликсир бессмертия.

– Не может быть… – прошептал поражённый Павшук. Он вспомнил сцену с Татьяной Михайловной: «Представляю её состояние, когда она заподозрила, что…».

– Ёлки-моталки! – воскликнул возмущённый Фыкин. – Так это вы хотели меня пришибить кирпичом?!

Вундерлихт захохотал и произнёс:

– Чуть ошибочка не вышла – я же не знал, что Нелли хочет тебе отдать золото. Спасибо библиотекарь после рассказала о спиритическом сеансе. И теперь я могу поведать полностью всё, как было… Ведь иногда людям прямо перед смертью открывается истина. Хотя нужна ли она на смертном одре? Ты слышишь же нас, Нелли?! – закричал Дитрих. Фыкин с Павшуком вздрогнули.

Архивариус указал вглубь подземелья:

– Нелли лежит вон там – в соседней комнате. Её призрак, вылетающий из мумии, всегда мешал мне жить – ведь я не позволил ей уйти в небеса. Но я всё равно благодарю моего друга, доктора Бресслера за эктоплазму. Только Краутвурст отплатил ему чёрной неблагодарностью. Был брат Йоханн, и нет его! А мне, как заложнику ситуации, пришлось объявить, что друг внезапно уехал.

– Так вы с помощью эктоплазмы… – начал догадываться Павшук.

– Совершенно верно! Мы накачали её тело с помощью шприца этим воистину волшебным веществом. Нелли до их пор выглядит, как живая. Но это – не всё! Я по-настоящему овладел сердцем моей невесты, выделив из него самое эффективное мумиё – эликсир бессмертия. Правда, любящий папаша скрыл последнее пристанище дочери от всех, и я его искал два века. Поэтому благодарю, что помогли мне, – добавил с сарказмом гений зла.

«О, Боже! – воскликнул в душе Владимир. – Безумец воплотил кошмар алхимиков – делать лекарства именно из мумий».

– У Нелли не было счастья, – осторожно заметил Павшук. – Так хотя бы не заставляйте её душу маяться.

– Нет! – осклабился сумасшедший аптекарь. – Она – моя невеста, и навсегда останется со мной. Я увезу её отсюда.

Немец больше не церемонился. Он приказал Фыкину под дулом пистолета связать Павшуку руки за спиной. Затем сам связал маршрутчика. Усадил обоих на пол. Уже перед входом в тёмный проём он повернулся:

– Итак, я дождался свидания с моей любимой. А с вами разберусь позже.

Шаги немца по дощатому полу звучали глухо, они удалялись. Внезапно раздался лязг металла и душераздирающий крик:

– Mein Gott!.. 4 4 О, Боже… (нем.)

Потом беспорядочная стрельба и – более слабые стоны:

– Donnerwetter 5 5 Проклятье (нем.) , а-а-а…

Владимир с Серёгой в ужасе переглянулись. Мёртвая тишина длилась, казалось, бесконечно. Павшук нарушил её, повернувшись к Фыкину:

– Можешь меня развязать?

– Попробую, – отозвался Серёга. – Я слабо завязывал.

Он подполз к журналисту – спина к спине, и стал орудовать пальцами.

Наконец, Павшук, освобождённый от пут, встал и растёр запястья. Внезапно Фыкин прошипел:

– Ти-и-хо! Слышите?

Владимир прислушался. До его слуха донеслись звуки разгорающегося огня. Он заругался:

– Проклятье! По-моему, из-за стрельбы там что-то воспламенилось. Горит сильно! Живо выбираемся.

– А золото?! – завопил Фыкин. Он рванул в направлении склепа, и Павшук едва успел схватить его:

– С ума сошёл! Посмотри, что там творится!

На фоне кровавого зарева выделялся силуэт Вундерлихта, проткнутого железным рыцарем. Аптекарь словно жарился на вертеле в адском пламени.

Павшук указал на пол в проходе:

– Наступишь на ту широкую доску, будешь следующим…

Фыкин упорствовал:

– Я перескачу через неё! Лучше сдохнуть, чем не прихватить золото!

– Ты вообще ничего не добьёшься, если сдохнешь, – возразил Павшук, и этот аргумент заставил Серёгу отступить.

Змеиные языки пламени уже выхлёстывало из прохода. Войти внутрь склепа было бы самоубийством. Журналист со смешанными чувствами наблюдал, как огонь охватил уже стол и гроб с «коконом», где затаилось та суть, без коей человек всего лишь скопище молекул… Туда же смотрел Фыкин. Однако мозги Серёги были занята явно другой мыслью. Увы, мечта об обогащении сгорала на глазах.

Пора было убираться.

Не исключено, скоро пожар заметят в посёлке.

Сотоварищи по несчастью торопливо выбрались наверх. Невдалеке чернел пустой «Мерседес».

Они подскочили к «девятке», уселись, бросили последний взгляд на горящее здание.

– Не понимаю, почему она не предупредила нас об архивариусе, – промолвил Фыкин. – Призрак хотел нас сгубить?

– Что не понятно? – возразил Павшук. – Твоя подружка всё знала наперёд.

Внезапно в одном из окон склада возник пылающий сгусток, похожий на шаровую молнию. Стекло с треском лопнуло, искрящийся сноп вырвался наружу. Ошеломлённые Владимир и Сергей услышали протяжный то ли на стон, то ли вой, растворявшийся в выси.

– Надеюсь, теперь души двух несчастных, наконец, соединятся на небесах, – прошептал Павшук.

Апрельский день был прекрасен. Солнце ласкало природу нежными лучами, от которых пока ещё не было жарко. По голубому океану небес лениво плыли редкие облака. Деревья и кустарник уже принарядились в свежий наряд с зелёными кружевами. В воздухе витало состояние надежды и лёгкой радости от того, что тебя ждёт впереди что-то хорошее. Соответствующая погодка поселилась бы также в душе, если бы не досадное обстоятельство – дело происходило на кладбище.

Мы с подругой шли по неровной дорожке из глинозёма поглядывая по сторонам. Оказались в здешних, отнюдь не очень весёлых местах по традиционной причине: наступила Пасха. Вообще-то, священники наложили чуть ли не епитимью на посещающих кладбищ в их церковный праздник. Но коли на Руси нравится поминать родных именно в светлую Пасху, тут сам Всевышний бессилен! Родительский день? Так на него ещё нахлынет люд, кто бы сомневался!