Борис Омский - Салага-2

Для начала Юрий Денисович представился особой, озабоченной положением бывших военнослужащих и страстно желающего внести свой вклад в святое дело борьбы за их достойное существование. Оставив свою визитку, Лазуткин, в случае надобности, предложил Воронину без стеснения обращаться к нему. Председатель ассоциации проглотил наживку. Генералы начали встречаться. В их беседах Лазуткин неизменно поругивал бардак во власти и при всякой возможности выставлял себя приверженцем социализма. Симпатия Воронина к нему росла. Он сам предложил перейти Лазуткину на «ты», хотя по возрасту был старше, более чем на десять лет. Тут Юрий Денисович понял, что его час пробил и поделился своей мечтой уйти в отставку и оставшуюся часть жизни посвятить себя политической деятельности. Создать партию под названием Независимая народная партия России, выйти на политическую арену и, завоевав доверие избирателей, пробиться на выборах в Думу. Конечная же его цель – лишение власти кучки политических авантюристов, разрушающих Россию, навязывающих народу чуждые ему формы государственного устройства. Рисуя перед Ворониным радужные перспективы, Лазуткин намекнул, что у него на примете немалое количество влиятельных единомышленников, готовых стать ядром будущей партии. Потом, испустив «искренний» вздох сожаления, заговорил о трудностях. Мол, в современном мире на одной моральной поддержке грандиозного начинания далеко не уедешь. Сегодня для популяризации молодой партии в массах, для создания и технического обустройства работоспособных представительств по всей стране, для подготовки высокообразованных партийных кадров, способных побеждать в дискуссиях своих политических противников, требуются огромные средства. Какую-то их часть дадут добровольные пожертвования. Остальное нужно заработать. И он знает, как и на чем. Но вот беда! Как лицо государственное, он не имеет права заниматься предпринимательством. Потому идет другим путем. Он находит подходящих партнеров и предлагает долгосрочное сотрудничество в части реализации их фирмами высокодоходных проектов. Суть его в том, что всю техническую часть проекта осуществляет фирма, а он прикрывает проводимые ею операции от возможных происков со стороны криминального мира, конкурентов и придирок коррумпированных чиновников из контролирующих учреждений.

Перспективы, рисуемые Юрием Денисовичем, заинтересовали Воронина. К концу разговора он почти уверовал в свой шанс в будущем заполучить депутатское кресло. С неменьшим интересом отнесся Воронин к идее экономического сотрудничества, как бы невзначай вброшенной в разговор собеседником. Ассоциация едва сводила концы с концами. И Воронин был непрочь заткнуть дыры в ее бюджете за счет творческих идей Лазуткина.

Через три месяца «Слава» вовсю пахала на Лазуткина. Со временем в ключевые звенья ассоциации Юрий Денисович внедрил верных людей и по существу стал ее «серым кардиналом».

Около двух лет дела, проворачиваемые через ассоциацию, шли без сбоев. Правда, приходилось мириться с одним неудобством: Воронин, периодически донимал расспросами о ходе создания обещанной партии. Лазуткин вдохновенно врал об успехах, но в конце всегда подчеркивал, что задача эта нешуточная и требует тщательной подготовки, иначе их партия по примеру многих других может оказаться недолговечным карликом со смехотворным рейтингом поддержки населения в один-два процента. Старый коммунист проглатывал успокоительное и продолжал работать. А работать и руководить он умел. Скажи только, что от него требуется и, будь спокоен: в назначенный срок придет и доложит о выполнении. Именно поэтому Юрий Денисович терпеливо выслушивал его хвалебные речи в адрес Советского Союза и его создателей—коммунистов, сопровождая их одобрительными репликами. Словом, не торопился отнять у старика трон председателя «Славы».

Когда в наступившем 1999 году по кабинетам ФСБ прокатились первые слухи о скорой досрочной перемене власти в стране, притом в пользу «конторы», Лазуткин сразу подумал о главном ее последствии – переделе собственности. Прежний правящий клан начнет ослабевать и распадаться. Те, кто сейчас находится под его зонтиком, потеряют былую неуязвимость и станут куда сговорчивее, чем раньше. Тут к кое-кому из них постучится он и предложит свои услуги в плане безопасности, при этом на кристально честных условиях. Его давно интересовали некоторые пакеты акций. Он попросит продать их указанной им фирме по цене немного ниже рыночной, зато в будущем пообещает не требовать регулярных откатов. Они – воробьи стреляные, сообразят, что у него условия выгоднее, чем у других. Сделка выйдет мирной, честной и чистой. Фирму-получателя предполагалось искусственно обанкротить, и тогда акции в счет погашения долгов по кредитам отойдут к ее банку-кредитору, принадлежавшему сыну Лазуткина. Таким образом, не бросив на репутацию сына ни единого пятнышка, отец собирался обеспечить отпрыска контрольными пакетами акций высокорентабельных сырьевых предприятий.

Стоимость акций, по которым Юрий Денисович исходил слюной, была велика. Чтобы поскорее наскрести необходимую сумму, Лазуткин принялся искать дополнительные способы обогащения. Один из них заключался в налете на бывшую турбазу в глухом районе Забайкалья, а ныне перевалочный пункт нелегально добытого золота в огромном регионе, простирающемся от Байкала до Камчатки и Приморья. Турбазой владела организованная преступная группировка, с которой вот уже много лет бесплодно боролись порядком погрязшие в коррупции сотрудники тамошнего РУБОП. Вследствие беспомощности РУБОП к делу подключилась ФСБ. Недавно ее осведомитель стукнул о скоплении на объекте крупной партии драгметалла и назвал дату его вывоза в Приморье с целью последующей переправки за границу морским путем. Стоявший на кону куш стоил риска.

Фургон был захвачен на выезде с турбазы и временно спрятан на заброшенном руднике. Операция, как доложил Воронин, прошла гладко. И вдруг этот звонок Рожнова…

Смыв в душе пот, выжатый из него игрой, Лазуткин отправился в район площади Гагарина. Там среди окружавших ее жилых массивов затерялся двор, где он договорился встретиться с Ворониным. Центральную часть двора занимала детская площадка, прикрываемая от солнца и взглядов с верхних этажей разросшимися старыми деревьями. По углам площадки, спинками к живой изгороди, фиксировавшей ее границы, стояли четыре скамейки. Изобилия молодых семей в близлежащих домах не наблюдалось, поэтому детей сюда приводили редко. А если и приводили, то, как правило, не более одного или двух. Так что дефицит свободных мест для сидения здесь никогда не испытывался.