Норман Райт - Дневник Энни Баури

Девочка спустилась в кухню. Проходя мимо гостиной, она узрела спящего в кресле отчима. Он порой вздрагивал, прогоняя с лица назойливых мух и недовольно ворчал. По телевизору транслировали повтор телешоу «Поймай удачу!» В гостиной пахло как из-под моста – сыростью, алкоголем и бездомными.

Сегодня день явно не задался для Энни Баури. Как и в любой другой незадавшийся день, в школе ее снова всюду преследовали две дылды-одноклассницы, Джуди Абрамс и Хельга Тейлор. Абрамс была белокурой и постоянно красила губы розовой помадой и наряду со своей подругой, чья угловатая внешность принадлежала скорее девочке занимающейся тяжелой атлетикой, выглядела более женственной и даже милой. Однако чего не скажешь о ее скверном характере, характере «подбивалы». Доставать Энни было их любимым занятием. Им это казалось весельем, которым можно разбавить скучные серые школьные будни.

Энни стояла у своего шкафчика, на которой красовалась надпись: «Энни Баури долбиться со своим отчимом», когда к ней подошли одни из самых богатых и желанных в любой компании учениц этой школы.

– Эй, лохудра прыщавая! – Хельга пнула дверцу шкафчика, отчего та с треском захлопнулась перед лицом Энни. Дверца не задела девочку и лишь обдала ее запахом потной спортивной формы, забытой на самом дне шкафчика месяц назад. – Ты все равно не доживешь до выпускного вечера. Ты сдохнешь как твоя долбанутая мамаша, и никто не заплачет. Кроме отчима, которому некого будет пялить.

Энни обернулась к обидчицам, но ничего не сказала. Она стояла молча и не знала, что ответить девушкам.

– Язык проглотила? – рассмеялась Джуди, обнажая свои длинные закованные в брекеты зубы.

«Лучше бы ты подавилась своими железяками, Абрамс. – мелькнуло в голове Энни. – В аду тебя уже заждались. Представляю, как мертвецы по очереди натягивают твою тощую задницу на свои гнилые члены».

– Не знаю почему, – сказала Джуди, подойдя практически вплотную к своей ненавистнице, – но твоя прыщавая морда, твои эти уродские хвостики и куриная грудь, меня просто вымораживают. Ты бесишь меня, пока остаешься в моем классе и вообще пока живешь. От тебя постоянно воняет куревом и собачьим дерьмом. Ты что, живешь в приюте для животных?

– Она живет с отчимом, – рассказала Хельга с блуждающей по лицу улыбкой. – Но мы-то знаем, как зачастую поступают отчимы с неродными дочерями. Как часто ты сосешь ему? А, Баури.

Нож находился в кармане. Он всегда там лежал. Энни на мгновение представила, как будет раздосадована одна из этих доставал, когда почувствует, что ее полная наркотиками и пьяными вечеринками жизнь, быстро начнет уходить через глубокое рассечение на шее. Доставала очень испугается, когда медики, словно куча антибактериальных салфеток подруги, уже не в силах будут помочь и остановить льющиеся на школьный пол потоки крови.

Нож находился в кармане. Он молчал.

– Отстаньте от меня, – проговорила уныло Баури и, получив пинок под зад, побрела вдоль шкафчиков и сквозь свидетелей ее очередного унижения. – Я устала.

– Вали, лохудра прыщавая!

– По-моему, – пожала плечами Джуди Абрамс. – пинать ее, было лишним.

– Она лохудра, – рассмеялась Хельга. – Я в рюкзак ей подкинула дохлую мышь.

– Фу! Ты с ума сошла!

– Посмеемся на уроке над этой молью.

Энни не боялась мертвых животных. Все ее страхи были связаны лишь с прыщами. Казалось, что от них невозможно избавиться. Они останутся навсегда. Каждое утро на подушке будет засохший гной, а волосы снова будут липнуть к лицу.

Энни каждое утро пред зеркалом сдирала ногтями нарывы и прижигала свежие раны водкой – Вэнс имел дурную привычку засыпать в ванной с бутылкой крепкого спиртного, и однажды, он оставил недопитую бутылку водки. Она и стала для Энни антибактериальным средством.

Вэнс был одним из самых безответственных из отчимов, и оставленная им недопитая бутылка спиртного в ванной, тому подтверждение. Мужчина неоднократно рассказывал своим друзьям, и всем вокруг, что сам начал курить и пить в десять лет. Возможно, его наплевательское отношение к своему ребенку, передалось от отца, который в свое время начал курить с пяти лет, но сломал своему сыну – подростку нос, когда застал его впервые с сигаретой.

Так или иначе, это все оставляет отпечаток, оттого у Энни и не все дома, оттого, на уроке всемирной истории, Энни совершенно невозмутимо достала из рюкзака подкинутую Хельгой дохлую мышь. Девочке не было противно держать ее в руке. Она не морщила нос от запах дохлятины. Несомненно, Джуди и Хельга ждали, когда на весь класс раздастся безумный крик чудаковатой Энни и все в очередной раз разбавят свои скучные учебные будни весельем, обсуждая, как же нелепо снова повела себя Баури. Но дикого крика не последовало, и доставалы вопросительно переглянулись. «Она там, – кивнула Хельга своей подруге. – МЫШЬ В ЕЕ РЮКЗАКЕ! Я уверена в этом на все сто процентов. Сейчас ты с ума от смеха сойдешь!»

Но Энни Баури не закричала. Чудачка подошла к Хельге, сжимая в одной руке мышь, в другой секатор, что несколько лет назад переквалифицировался из садовых ножниц в мясные, и с тех пор аппетит их все рос. Впрочем, как и всего остального что, так или иначе, оказывалось в руке озлобленной девочки и могло порезать или проткнуть.

– Что тебе нужно от меня, Баури? – раздраженно спросила Хельга, медленно поднимая глаза на Энни. – Что ты хочешь?

Миссис Эванс замерла с изумленным взглядом, который был прикован к садовым ножницам. Ее вдруг сковал тот страх, что сковывает при виде бешеной собаки, крадущейся к тебе.

– Чтобы ты боялась меня, – произнесла Энни и хладнокровно обезглавила мышь садовыми ножницами.

Учеников и саму миссис Эванс едва не стошнило, когда голова животного отделилась от тела и покатилась по парте Тейлор, оставляя кровавый след.

– Психованная! – заверещала Хельга, сметая учебником со стола усатую морду грызуна и бросаясь, прочь из класса. – Мне плохо! Господи! Психичка Баури сошла с ума!

Дверь за спиной Тейлор, закрылась, и в классе воцарилась тишина. Все глядели на Энни, будто стадо овец на волка, оказавшегося с ними в одном загоне. В глазах учеников читалось недоразумение, и ужас, что внушал окровавленный секатор в руке Баури.

– Отдай мне эту штуку, Баури, – прервала тишину миссис Паркер. Старуха в огромных очках с толстыми линзами побелела словно пергамент, а глаза ее были полны ужаса и недоверия – Сейчас же.

Энни развернулась к женщине и бросила обезглавленное животное в мусорный бак. Миссис Паркер громко взвизгнула, но осталась, словно вкопанная у доски с куском мела в руке.

– Иди в задницу, – холодно произнесла Энни и покинула застывший в недоумении класс.