В. Рид - Самая светлая ночь

© В. Рид, 2021

ISBN 978-5-4485-9372-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Самая светлая ночь

– Тени звезд

2 октября 1849

Мир менялся, и последние его мгновения медленно истекали. Каждый чувствовал это – едва уловимые колебания в воздухе, совсем иные рассветы, как будто когда-то, множество тысяч лет назад, все разом погибло, а после вновь возродилось в эту самую секунду. И теперь все перевернулось, время и жизнь идут совершенно иначе. Странные мгновения на пороге смерти. Начало, конец – все сплетено в лабиринте веков, и нет ни единой нити, что выведет прочь. Новый мир изменился и замер. Мы не знаем, что было за ширмой, пока все возвращалось к жизни. История началась заново.

Осень распускалась в своем холодном погибающем величии, в туманном и темном октябрьском дне, и ледяной воздух сгущался в облака розоватого тумана, поглощая свет, растворяя в себе любое тепло. Город казался спящим в мертвой тишине, и лишь только капли дождя едва шелестели, разбиваясь вдребезги о землю, сплошь покрытую багрово-золотым ковром, отражающим слабый свет от глянцевой своей поверхности, и поглощающим стелющийся туман.

Холод лишал последних сил, проникая под кожу и сковывая конечности. Дориан не чувствовал кисти между своих пальцев и более не мог бесконечно всматриваться в пустоту парка, которую переносил на замерзающий холст.

– Боги… – прошептал он, кутаясь в пальто. – Это невыносимо! – он вздохнул и огляделся, растирая ладони. Кончики пальцев отчаянно болели, наливаясь кровью, и ему пришлось натянуть на руки перчатки.

Едва почувствовав приближение сумерек, холод ужесточился и, бросая в лицо художника ледяную пыль, проник под его одежду, даже под его кожу, остужая кровь. Дрожь парализовала тело Дориана, и вместе с ней пришло бессильное ощущение того, что за ним наблюдают.

Он огляделся в попытках определить, что за силуэты вдалеке скрывает от него туман. И каждая темная точка виделась ему человеком, и в перемещающихся и скользящих клубах тумана сложно было понять, остается ли эта точка неподвижной или шевелится, выдавая жизнь в неясном силуэте.

Он напрягал зрение как только мог, но едва ли это ему помогло, и, бросив поиски призрачного преследователя, он опустился на скамейку, дрожащими руками собирая свои вещи.

Краски осени меркли в преддверии сумерек; грязным светом мелькал и едва отливал краснотой западный угол неба. Было тихо. Так тихо, что казалось, Дориан слышит, как кружатся в воздухе его мысли и как кровь течет в его венах, от сердца до кончиков пальцев; так тихо, что моросящий дождь превратился в шепот призраков, беспокойно рассевшихся по черным ветвям. Он ощущал их присутствие среди этой мертвенной тишины, которая, как казалось ему, освещала сырой воздух то фиолетово-алыми, то зеленовато-голубыми лучами, порой и вовсе наполняя мерцающей полутьмой.

Дориан боялся пошевелиться. Он опасался потревожить тишину своим присутствием, даже звуком биения сердца или неосторожным выдохом. Он завороженно глядел на тоскливую картину смерти некогда цветущей природы и думал, что, наверняка, любая красота прекраснее всего тогда, когда она застывает на пороге своей гибели.

Он уже собрал свои вещи и готов был тронуться с места, как в клубах тумана неподалеку обозначился живой силуэт. Он приближался, ступая неслышно, но едва ощутимая резкость в его движениях настораживала, отдавая тревожной болью в виски. Дориан поднялся на ноги, сделал шаг навстречу и замер, различая медленно движущуюся ему навстречу женщину. Дрожь прошла вдоль его позвоночника, и он замер на месте. Не страх парализовал его в тот миг, но легкий толчок в самое сердце, прошедший между его ребер и отозвавшийся в голове. Он замер, различая мягко очерченный профиль на расстоянии вытянутой руки, и обнаженные плечи, светлые пятна рук, едва мерцающие на фоне темного облачения. Он видел глаза этого обернутого в плоть призрака, их непроницаемую темно-янтарную глубину, губы, приобретшие сиреневатый оттенок, даже нити голубых вен, дрожащие под тонкой кожей, скидывая с себя капли дождя.

Происходящее напоминало сон, в котором Дориан не властен был над собственным телом. В бессилии протягивая руки к призраку, он ощущал влечение к ее холодной и пустой смертельной таинственности. Дождавшись, пока силуэт исчезнет в тумане и сбросив свое оцепенение, он пошел за ним следом, чуть слышно ступая меж багровых пятен листьев.

Но этот призрак не тревожил его более, и совсем иная боль отозвалась в его голове пугающим видением – иное существо, всегда необъяснимо близкое, сейчас же словно совершенно слившееся с ним в единую точку в пространстве. Он обернулся, чтобы убедиться в его нереальности, но каждая частица его крови ощущала присутствие рядом энергии чужих звезд, непередаваемую связь с миром, недоступным для человека. Джина. Это имя звучало в его голове, как звон, как сигнал, как предупреждение. Опасность, таившаяся в двух коротких слогах, сжимала ему горло. Он всегда задыхался, подчиняясь ее присутствию, и все, что было живого вокруг, склонялось перед смертью, которую она в себе несла.

Джина. Так, словно имя ее вытесано из фальшивого камня. Кем была она и как появилась – имело ли это значение? Она жила и наблюдала за ним, подобно мучительному демону, прокравшемуся в мозг и просачивающемуся в кровь сквозь тонкие покровы кожи. Она была везде, так, словно этот мир с самого своего рождения принадлежал ей. Дориан желал, чтобы мысли ее ему открылись. Он чувствовал ее так близко, словно их запястья были скованны одной цепью, и она тянула его за собой, но голос ее растворялся, не успевая достигнуть его ушей. Он чувствовал в ней свою гибель или свое спасение (решить он пока не мог), и знал наверняка, куда ведет дорога, ею избранная: к концу, будь он светлым пятном в клубах тьмы или бесконечной пропастью, искажающей время и пространство своей тяжелой чернотой. И, кем бы ни была она, он точно ощущал, что в ней не существует человека, и, кем бы она ни была, он ощущал, что она пытается уничтожить человека и в его теле.

Пока он шел сквозь сырую аллею, сумерки сгустились, обращая туман в свое сиреневое густое и холодное дыхание. Полумрак окутал город, и желтые пятна фонарей вспыхнули вдалеке подобно полным лунам, подставляющим один свой округлый бок далеким лучам солнца. И в этом симметричном и немом параде бесконечного количества лун тишина становилась осязаемой. Дориан ощущал ее в своей голове, она едва билась в безразличном холоде, пятнами обозначающимся на коже.

Оказавшись на мостовой, Дориан различил черное пятно кэба у тротуара и несколько темных фигур, движущихся по противоположной стороне улице. До него донесся перестук копыт вдалеке, и он замер, поддаваясь предчувствию. Его вены стянуло приятной болью.