Алекс Берр - CHILDFREE

– Таких восстаний было несколько. Несколько волн по всей стране. Первый раз люди возмутились из-за налога на бездетность, он вырос за год в десять раз. Тогда хватило около сотни жертв и публичного суда нарушителей. Вторая волна была уже после смерти Дженни Уигг. В тот раз восстание продержалось около месяца. Боролись за своих стариков. Не хотели отдавать их в спецгорода. В третьей волне довелось поучаствовать мне.

Тони Финч снова перевел дыхание. В этот раз я заметил влажные глаза и дрожь в голосе.

– Тогда восстание длилось в общей сложности больше полугода. Власти приняли окончательную форму CHILDFREE. Примерно что есть сейчас. Сначала нас разгоняли газом и водой. Потом резиновыми пулями. Ввели комендантский час. В решающих столкновениях подключали армию. Говорили, что многие солдаты отказывались стрелять по протестующим. Но были и те, кто не опускал автоматов. Много моих друзей погибло, пока я сидел рядом с моей Сэнди-Кэнди в больнице. А потом…

У старика Тони трясутся губы, он прикрывает лицо руками. Хочу его успокоить, но не знаю как.

– Потом правительство пошло навстречу людям. Заменили кнут налогов на пряник. Детей стали покупать. А потом пришло новое поколение, воспитанное в спецгородах детей. Новая молодежь больше не желала стрелять по своим правителям. Они хотели развиваться, иметь хорошую работу, карьерный рост, большую квартиру. Хотели путешествовать.

А ведь сейчас эта молодежь – я и Лин, мой коллега редактор Томас, Элис и многие, многие другие. Так чего хочу я?

– Ладно, это не самая важная информация. Важно, что есть страны, готовые дать тебе убежище. Страны, настроенные против CHILDFREE. Вдоль южной границы всего три или четыре леса, где можно спрятаться от дозорных на пограничной стене. Не зная точного расположения лазеек, придется проверять каждый лесной участок. Если не повезет, на это уйдет много времени и сил. И всегда есть опасность быть пойманным.

Когда Тони рассказывал все это, я представлял, как мы с Лин пробираемся вдоль стены, ночуем в палатке. Воображал себя охотником, а она готовила на костре дичь. Это выглядело как приключение из художественных книг. Сейчас я понимаю, что все это было несколько десятков лет назад. Тони как будто прочитал эти мысли на моем лице.

– Да, Генри, с тех пор прошло немало лет. Стена местами стала еще выше и толще. Появились новые технологии, вооружение, доступные для армии. Сейчас бегство почти невозможно. – Старик тяжело вздыхает. – Да и тогда оно было больше похоже на утопию.

– Почему? – Пытаюсь изо всех сил удержать надежду, ускользающую от меня с каждым словом наставника.

– Потому что прежде чем пускаться в бега, нужно все хорошо обдумать и подготовить себя ко многому. Например, к необходимости принимать роды самостоятельно в лесу. Бегство может продлиться не один год. Придется выживать с новорожденным младенцем на руках. Если ты владеешь достаточными навыками в области акушерства, я очень за тебя рад, но не…

– Что это такое?

– …Но не думаю, что ты даже знаешь, что это такое. – Качает головой. – Это раздел медицины о беременности и родах.

Совсем упустил этот момент! Лин теперь беременна! Все мои надежды тонут во внезапно навалившейся темноте.

– Но не все так плохо…

Только хриплый знакомый голос где-то вдалеке звучит спасательным кругом.

– Генри…

Нет, я не смогу сдержать свое обещание. Беспомощный Генри Колдвэл. Ты еще ребенок. И ведешь себя как ребенок.

– Генри! Не смей отключаться!

После этих слов следует толчок. Это Тони берет меня за плечи и как может встряхивает.

– Шанс есть! Даже слабый и немощный старик в этом уверен. Все необходимое совсем рядом – только протяни руку.

Помутнение отступает, но понимать некоторые вещи мне все еще тяжело.

– О чем ты?

– Ты работаешь в издательстве, и почти вся нужная тебе информация должна быть в архивах. Там миллионы образцов когда-то изданных книг. У тебя есть несколько месяцев, чтобы узнать обо всем и сбежать.

Не знаю, что сказать. Не знаю вообще ничего. Все мои представления оказались детской фантазией. Интересно, что скажет Лин, когда узнает все это? Будет ли в ней столько же желания бороться, как раньше?

– Знаю, соблазн велик, мой друг, – Тони говорит менторским тоном. – Сейчас очень многое зависит только от твоего решения. Женщины духом сильнее нас. Им не нужно знать, какие трудности ждут впереди. Они слепо верят в победу и заражают этой верой нас. Просто не дай ей усомниться в твоей стойкости. Покажи, что будешь с ней до конца, и она никогда не даст тебе упасть.

Растерянно киваю. Перед глазами милая мордашка моей маленькой Лин. Ее огромные глаза.

– Самое сложное, Генри, – это принять решение. После того как ты окончательно сделаешь выбор, сразу появятся пути решения многих проблем. А до этого момента внутренние метания будут тебя разрывать. Будут проявляться множеством препятствий в твоей жизни. Сделай выбор и держись намеченного курса. Я в тебя верю, мой друг.

На прощание мы обнялись. Наворачиваются слезы от осознания того, что мы больше не встретимся. Лифт снова увозит меня вниз. Часы показывают начало седьмого утра. Лин еще спит. Через тридцать минут прозвенит будильник, и она начнет свой новый день. Время порядочных людей снова пришло. Значит, я могу добраться до дома на электропоезде. Через пару часов надо быть на работе, где я больше не встречу своего друга – Энтони Финча. Ему теперь некуда спешить по утрам.

В эти ранние часы из центра города в сторону спальных районов поезд возвращает почти пустые вагоны. Впереди около сорока минут в жестких неудобных креслах по три в ряд. Транспорт для не способных позволить себе удобства электрокара. «Хочешь жить лучше? Нет ничего проще! CHILDFREE!» Все вокруг толкает к этой процедуре.

Из кармашка на спинке сидения торчит брошюра. Правительство и служба контроля следят за максимальной доступностью пропаганды. Везде, где есть хоть малейший шанс отвлечься или задуматься, обязательно попадется на глаза информационный буклет или листовка с красочным описанием преимуществ CHILDFREE. Если мысли, то только о CHILDFREE.

Сильнее всего нас зомбировали в детстве, когда каждый учебный год начинался с просмотра фильма о Дженнифер Уигг. «Величайшая женщина в истории страны!» История нам дана, чтобы ее переписывать. Именно я редактировал эту брошюру. И я знаю, о чем говорю. Старая брошюра морально устарела, и к нам в издательство поступил государственный заказ. Нужно было сделать еще больший акцент на успешности и богатстве. Если не можешь изменить или приврать, то смолчи, незначительное покажи великим.

На обложке красуется счастливое лицо успешной женщины. Около тридцати лет, точнее сказать сложно. Каштановые волосы, одна прядь чуть прикрывает глаз, с другой стороны волосы убраны за ухо. Заботливый искренний взгляд женственных серо-зеленых глаз. Аккуратный прямой нос. Брови чуть приподняты и сведены. Улыбка добрая, располагающая. Ей хочется доверять, как никому другому. Дженнифер Уигг – мать CHILDFREE. Многие потом будут называть ее «последней матерью». Каждый помнит эту сказку со школы.