Михаил Кузнецов - Каменные сердца

Яшин сидел сначала смирно, потом расплылся в щербатой улыбке.

– Да ты че, начальник? Какого еще Гришу? Я ни за какого Гришу не знаю.

– Ты не знаешь, а вот тут все знают, – опер ткнул пальцем в папку. – На бутылке твои пальчики.

– Какие еще пальчики, да ты че? Шеф, але, я не знаю никакого Гришу!

И сразу получил оплеуху от Артема.

– Ты, сука, не ори.

– Да я не ору, вы че? Какой Гриша?

– Вот этот, – Платон вытащил из папки фотографию трупа.

– Ой… – Яшин поморщился. – Начальник, я в натуре не в курсах, кто это. Че ты тут жмешь? Какой-то мокрый… Фу, бля…

– Зря кобенишься, Яшин. Пальцы там твои, труп недалеко от твоего дома, где вчера был – сказать не можешь…

– Да как не могу? Могу, я был у этого…

– Кого?

– Ну этого… У Фили…

– Какого Фили? Сиськи что ли?

– Ну да, у него, Сиськи.

– Так Сиську ж повязали три дня назад.

Урка уставился на опера, понимая, что теперь-то менты на него, гражданина совравшего, насядут крепко.

– Давай вспоминай, Яшин, когда и за что ты завалил Гришу Архипова, – гнул свое Платон.

– Да вы че, мусора! Вы мне че за херню шьете?! Какого Гришу?!

Яшин вскочил, и Артем рывком усадил назад на табурет, сказал спокойно:

– Сиди.

– Да вы че, мужики?.. Я не в курсах вообще ни за какого Гришу, я ж не по мокрухе… Я ж вообще не по этой части, вы че?..

– А по чему ты, Яшин?

– Не по макрухе я, падлы вы! Херню мне шьете, я тут ни при чем ваще!

– А кто при чем?! – рявкнул Платон.

– Да я не в курсах! Меня вообще не за это взяли!

– А за что тебя взяли, а?! Падла ты подъездная?! Нахера тебя в управления притащили, если не за мокруху?!

– Да я не в курсах вообще! Это все вы, менты поганые! Волки! Вы все, суки, на людей повесить готовы, падлы!

Яшин ринулся встать и увернулся от руки Артема. Встал, и тут же завалился на бок. Это Артем огрел его по макушке томом УК, после чего встал над наркоманом и начал методично бить того книгой по голове.

– Я тебе, что, сука, сказал? – рычал он, избивая охающего подозреваемого. – Сказал сидеть? Сказал?

Наблюдавший за этим Платон все думал, что расколоть этого «урку», у которого за плечами две ходки, оказалось проще, чем иного новичка. Слишком уж он привык к отделениям полиции, к операм, к постоянным беседам и угрозам, к легким зуботычинам и милому пересчету ребер, не ожидал вдруг такого наезда. Да и было видно, что гнет его бодяга некисло. Нет, этот парень теплый и нежный, словно девица в майскую ночь. Может, потому и решили не ломать его местные розыскники, чтобы напугать падлу побольше. А может, и правда дел много, то-то строчат рапорты пуще обычного…

– Тёма, оставь его, – позвал он напарника.

Тот перестал мять Яшина, постоял над ним для пущей убедительности своих садистских намерений и отошел, дав наркоману подняться. Тот, весь зареванный и в соплях, с красной, будто перепаренной рожей неохотно присел на табурет. И все поглядывал назад, на оскалившегося Артема. Теперь-то в глазах бывалого криминала и следа не осталось от прошлой уверенности, борзости, мерзости, а остался только страх, мучавший этого скрюченного от боли человечка.

– Ну, что скажешь? – спокойно обратился к нему Платон.

– Мужики… Да я в натуре не в курсе… Ни за Гришу, ни за мокруху. Не при делах, я по другому…

– По какому другому?

– Да меня на ширеве взяли, и всего-то… никаких мокрух, вообще не в курсе…

– На каком ширеве? – раздраженно бросил опер, заглядывая в папку. – Тут написано, что тебя взяли по делу Архипова. Пальцы, ботинки твои в грязи отпечатались. Какое еще ширево?

– Да ну бодяга обычная, ничего такого… Мужики, ну вы чего? Я же не на мокрухе… – он почему-то обратился к Артему, протянул ему руки, потом спохватился и отвернулся. – Я же не по мокрухе…

Платон почесал щеки, подумал, потом достал листок, ручку.

– Короче, Яшин, один у тебя путь – пиши все.

– Что все?

– Да вот все, за что тебя взяли, как, когда, кто, где. И подробно, с иллюстрациями. Будем проверять. Если окажешься незамазанный, то радуйся в три хари.

Яшин рассеянно взял ручку, придвинул лист, подумал.

– Как писать-то?

– Да так и пиши: Я, Яшин Виктор Александрович, тогда-то шел от того-то с партией ширева в карманах, и меня взяли те-то, там-то, нашли то-то. И чтобы подробно.

Наркоман тупо посмотрел на лист.

– Начальник, это что же, «сознанку» мне предлагаешь?

– Яшин, ты, видно, дурак. Мы ведь тебя сейчас закроем на хрен и с полным набором улик по этапу пустим.

– Так если ж я напишу, то все равно по этапу пустите.

– Ну, пидор, достал, – прохрипел за спиной Артем, заставив подозреваемого вздрогнуть. – Короче, ща его закроем, дело следаку, а завтра в СИЗО. И пусть кум его к активистам подсадит, чтоб не кобенился.

– Э-э, мужики! – Уголовник хотел было встать, но не рискнул. – Не надо кума! Ща все напишу, ща все будет!

Он склонился над листом, взялся было карябать, но остановился.

– А это… А что такое июстрации?

Платон даже растерялся от такого вопроса.

– Это когда текст подробный.

Яшин уткнулся обратно и продолжил карябать, видимо, с сумасшедшим количеством ошибок.

Прошло десять минут, а задержанный так и не написал ничего толкового – все мерзко скреб ручкой, старательно выводя буквы. Артем совсем расслабился: облокотился на стол, том УК положил рядом, в моментальной доступности, а сам копался в телефоне. Платон же скучно наблюдал за тем, как пишется чистая «сознананка».

– А что, Витя, как у вас там на районе? – вдруг спросил он.

Даже Артем поднял голову и внимательно посмотрел на напарника.

– В смысле? – переспросил уголовник.

– Ну как дела вообще? Что интересное было на мало-Литейном? Может, кто пропал?

Яшин прищурился.

– Начальник, тебе ж это видней. Вы, мусора, все про всех всегда знаете, так стукни вашим на районе, они и скажут. Я-то те на кой хр…

И осекся, заметив тяжелый взгляд опера.

– Если спрашиваю, значит надо, – сквозь зубы отрезал полицейский.

– Да я.. бля, хрен знает, – изрек осторожный Яшин. – Я особо-то по сторонам не смотрю.

«То-то тебя «районщики» слить решили, падла, по сторонам потому что не смотришь» – подумал Платон, но в слух спросил:

– Совсем ничего?

– Да вроде не… – задумался. – Начальник, ты же и сам понимаешь, на районе всегда движуха. Там кто уедет куда, кто по этапу пойдет за хрень, кому свои башку проломят, всякое бывает. Двигаются люди, на месте не сидят. Бывает только через год и въезжаешь, что кто-то того, куда-то делся.

– И из твоих знакомых внезапно никто не пропадал?

Яшин по тону розыскника понял, что сейчас стоит поднатужить память и выдать хоть какую-нибудь зацепку. А то его друг, второй мент за спиной опять возьмет том УК и начнет колошматить уже по-серьезному.