V.S. - Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

– Я кое-что знаю по-татарски, – сделал я шаг назад, чтобы не упасть в обморок от перевозбуждения.

– Ну-ка!.. – снова приблизилась она.

– Кыш-бабай. Это значит – Санта-Клаус.

– Ты смешной… – выдохнула она в мою сторону ментоловым дыханием. – Девочки говорили, что ты писатель.

– Да это так, – покраснев, сказал я.

– В каком жанре пишешь, – нацеливалась она на долгий разговор.

– А вы в каком жанре живёте? – спросил я как можно мягче.

– В смысле?

– «Разделять искусство на категории можно лишь в теории», – Станиславский сказал, не я.

– Кто?

– Кыс… Кыс… Станиславский, не я…

Вот вы думаете, что мне очень приятно корчить из себя высоколобого зануду? Нет, уважаемые, я бы променял тысячу своих мыслей на тысячу ваших рублей.

*****

Утро вторника. Пишу Аркадию: «Почти до утра думал, что надо бы сходить на приём к психиатру – попросить рецепт на пилюли с названием «Мне нравится жить в этой стране» 200мг. Или с название «Мне все равно» 300 таблеток в упаковке». Аркадий ничего не ответил. Тогда я написал, что собираюсь уволиться с работы и вплотную засесть за написание своего первого романа, по примеру Харпер Ли. Мне хочется сбрить все волосы на теле и сидеть в запертой квартире пока не отрастут». На что Аркадий почти сразу ответил: «Я бы на твоём месте «сидел на жопе ровно (адаптированный перевод «щит хэппенс»), так как слово «суд» в нашей стране ещё что-то да значит. А выражение «писатель-фрилансер» равняется по смыслу «без-работы-без-денег». Я отвечаю: «Думаешь так легко каждое утро идти на три буквы, причём вторая буква «у?» Ответа не последовало.

Среда явилась переломным днём в некотором смысле. Пауза. Чик-чик, – щёлкаю пальцами перед носом читателя, чтобы сосредоточить его внимание на повествовании. Повторяю предыдущее предложение. Среда явилась переломным днём… в некотором смысле. Председатель собрал весь судейский «планктон» в актовом зале, положил перед собой все наши личные дела и, в течение полутора часов, каждый, чьё дело оказывалось в руках Команданте, встав со скамейки, отвечал на довольно личные вопросы, которые задавал шеф, обращаясь то на русском, то на татарском. Команданте без остановки хохмил: его шуточки звучали так же коряво, как дословный перевод на русский с татарского. Сначала шли вопросы о том, как человек себя чувствует на своей должности, справляется ли. Потом шли вопросы о личной жизни и о планах на неё, – кто с кем встречается из сотрудников, кто с кем живёт, кто планирует декрет. Люди заметно нервничали, путали слова и смыслы. Девочка, которая сидела рядом со мной – бесспорная красавица, – тяжело и страстно дышала, когда пришла её очередь вставать и отвечать на вопросы шефа. Ритм её дыхания рождал в моём воображении недвусмысленные ассоциации и, даже что-то было шевельнулось у меня в… «Гончаров!», – выкрикнул Команданте. Дошла моя очередь.

– Здесь, – встав, чётко сказал я.

– Как нравится работа?

– Кажется, я не очень справляюсь, – решил честно отвечать я.

– На «уголовку» хочешь? – прочитал мои мысли шеф.

– Да, если это возможно, – не стушевался я.

– Любишь сажать людей?!

– Не знаю, но мне точно нравится за этим наблюдать, – не веря своим ушам, проговорил я.

– Знаешь ли ты, что гражданский процесс – это жизнь?! – спросил Команданте, явно цитируя кого-то из «великих».

Я этого не знал. Зато я знал, что чем мельче уголовное дело, тем смешнее подсудимые, но оставил это знание при себе.

– Ладно, – сказал Команданте после паузы. – До декабря потерпи. Хотя, кто у нас там в уголовной канцелярии? – обратился Команданте к Юсуфовне.

– Аделина, – бодро отреагировала Наденька Юсуфовна.

Аделину кинули в помощь уголовникам после того как её судья – Родионов – умер.

– Аделину – в гражданскую канцелярию, Гончарова – в уголовную. С понедельника, значит, там. А с декабря, – станешь секретарём у уголовного судьи, – шеф захлопнул тоненькую папку с моим личным делом.

Я сел на место, не веря своему счастью. Всё-таки трудолюбие – это не залог благополучия, и я это сейчас доказал всем, кто в этой комнате способен был это понять.

Четверг-пяяятнииицаааа…

В пятницу я задержался на работе подольше, чтобы переждать пробки. Проходя мимо запертых изнутри дверей зала заседания, в котором «работал» я, сотрудницы слышали звуки выстрелов и окриков типа «… Джэк-джэк, осторожно сзади! Тра-та-та-та-та!!! Дыщь-дыыыщщщь!!!», – я смотрел новый боевик с хорошо сохранившимся Брюсом Уиллисом в главной роли.

Глава 24

Суббота, как всегда, началась с того, что я начал припоминать очередной субботний загадочный сон, но, на этот раз в памяти были совсем бессвязные обрывки. Я пошёл чистить зубы, налёт на языке свидетельствовал о том, что я неплохо выспался. Белки глаз снова стали отвечать своёму названию, то есть стали относительно белыми. Я посмотрел в зеркало на свой живот, встал в профиль и, не без удовольствия отметил, что для своего возраста и наследственности, а также ввиду отсутствия каких-либо ощутимых спортивных усилий, форма тела была близка, в моём понимании, к идеальной, за исключением длины ног, – я всё-таки удлинил бы берцовые кости сантиметров на восемь. В конце концов – продолжал рассуждать я – девушки надевают каблуки, чтобы зрительно (странное слово) увеличить длину ног, почему бы парням, которым это действительно нужно, фактически не увеличить длину ног операционным путём?! «А как же естественные пропорции тела?!» – вопрошала меня мама, когда мы обсуждали с ней вероятность такой операции. Тогда я не знал, что ответить, а сейчас подумал про тех же девушек на каблуках, – увеличив длину ног, они же не увеличивают длину рук в угоду правильности пропорций (как известно – длина тела должна равняться расстоянию от кончика среднего пальца правой руки до кончика среднего пальца левой руки разведённых в стороны рук)! Небольшая диспропорция в угоду эстетики не окажет сколько-нибудь заметного негативного воздействия на опорно-двигательный аппарат, организм не пойдёт вразнос только из-за того, что брюки будут сидеть гораздо лучше. Да и до педалей автомобиля дотягиваться будет не в пример легче, нежели сейчас; например, мой текущий автомобиль вообще не рассчитан на людей с такой комплекцией как у меня, поэтому мне приходится сидеть в «вальяжно-скучающей» позе, только для того, чтобы дотягиваться до педалей. Закончив чистку зубов, я пошёл на кухню разогревать свой поздний-поздний завтрак.

Сделав шесть или семь заказом в такси, я заехал в супермаркет, чтобы купить ежемесячно читаемый мной страноведческий журнал, пока искал глазами нужное название на огромном стенде, набрал номер Тони.

– Чём занят?