Татьяна Рубцова - Выбор. Книга 2. Точка невозврата

– Двадцать лет, Дяга, это только двадцать лет. Такие, как я, долго не сидят. И когда я вернусь, я тебя достану. И тогда, Дяга, ты пожалеешь, что родился.

– Я, наверное, плохо обрисовал тебе ситуацию, Кир. Ты просто не доживешь до суда.

Кирдин отшатнулся в ужасе не столько перед смертью, сколько перед таким предательством.

– Витя, я же тебя любил, как сына.

– Гони флешку, папаша.

Кирдин поник, съежился и плечи его затряслись…

Через два дня Андрей приехал домой рано, вбежал, загнанно озираясь, на этаж, отпер дверь своим ключом и вошел в детскую. Ира была в школе, и бабушка успела навести там порядок. Сейчас квартира была пуста, и Андрей взял с этажерки небольшого розового медведя, прислушался и, бросившись из детской к входной двери, защелкнул предохранители на всех трех замках.

Когда Ольга с матерью поднялись на этаж, они долго не могли отпереть дверь, передавая друг другу спящего мальчика. И только помучившись минут пять, почувствовали, что дверь открылась сама собой и поразительно быстро.

Андрей стоял у порога в рубашке навыпуск и тер глаза, притворяясь только что проснувшимся.

– А, давайте, – он торопливо подхватил ребенка на руки. – Я тут закемарил с устатку. Ну как, все нормально?

– Растем, – проговорила бабушка, снимая верхнюю одежду. – Андрюшенька – богатырь. В больнице только так нас и называли. Где ты пропадал, сынок, всю эту неделю?

– Да у шефа неприятности. Его посадили.

– Что? Он же миллионер, олигарх.

– Ну, так это, Ходорковского же посадили.

– О, господи, чего только нет на свете. Витя, я хочу поговорить с тобой.

– Слушаю, мама.

– У меня сестра двоюродная тяжело заболела, тетя Соня, ты помнишь ее? Ложится на операцию. Я хотела бы поехать к ней.

– В Фергану?

– Ну да. Больше же у нас нигде нет родственников.

– Да, точно. Простите, мама, я совсем заморочился.

Андрей передал сына Ольге, а сам подошел к своей куртке и достал оттуда пачку зелененьких.

– Вот. Тут полторы тысячи долларов, – он пересчитал деньги и сложил их в пачку. – Вам хватит?

– Ой, даже много.

– Берите. Когда вы едете?

– Да, думаю, завтра. Тут легко билеты достать.

– Ольга, отвезешь, если я буду занят?

– Конечно, Витя.

– Справишься с ребеночком?

– Конечно.

– Спасибо.

Андрей потоптался, посмотрел на наручные часы.

– О, мне пора ехать. Сейчас все на мне. И адвокаты и остальное.

– Так ты же там не один, – мать смотрела на зятя с огромным уважением.

– Ну, мам, это когда все путем. Только один сбой, и все, как крысы с корабля.

– Да, сынок, да.

– Кстати, Оль, мне ту дачу пришлось ликвидировать. Приедет адвокат, все объяснит. Я там другую купил. Так что распишешься, где он скажет.

– Господи, что за человек. Дачи и машины меняет, как шапки.

А Андрей сбежал с лестницы и сел в машину. И когда он уже влился в проезжающий поток, у него зазвонил телефон. Он достал аппарат из кармана:

– Да, слушаю.

– Виктор Николаевич. Зяму взяли… алло

Андрей молчал, тяжело дыша. Зяма – это был Зямин, Семен Трофимович, надзиратель в «Лефортове», и ему было поручено убить Кирдина.

– Когда? – едва внятно проговорил Андрей в мембрану.

– Только что мне малява пришла из крытки. Наверное, уже часа два, как присел.

– Хорошо… Ничего не предпринимай, – и Андрей, с застывшим взглядом стал убирать телефон в карман.

Он никогда не поддавался страху, но сейчас ему стало жутко. И, закуривая, он сам видел, как дрожат в руке зажигалка и сигарета.

– Только без паники, – бормотал он, двигаясь в потоке. – Только без паники.

На следующий день Зямин получил от жены посылку, прямо из ее рук. И ночью тихо умер на своих нарах.

Утром Андрею позвонила Ольга.

– Что случилось, Витя? – говорила женщина и голос ее даже по телефону звучал взволновано. – Ко мне приходил следователь. Он спрашивал про тебя. Ты когда приедешь?

– Кто он?

– Что?

– Кто этот следователь? Как его звать?

– Что?

– Ну, он же представился тебе?

– Ну да.

– Кто он? Господи, умеешь ты говорить внятно!

– Не злись, – голос Ольги уже дрожал. – Это следователь прокуратуры по особо важным делам Никитин Константин… Дальше не помню. Он приходил не один. Витя, что…

Но ответом Ольги были звонки отбоя.

– Так, «Валет», ты меня достал, – сказал Андрей, пряча телефон в карман…

Маша Никитина, учившаяся в четвертом классе «Б» 78 московской школы, вышла в школьный двор вместе с одноклассниками. Прошло уже три года, как она лишилась матери, умершей при невыясненных обстоятельствах в больнице, где лечилась от бронхита. Девочка рано повзрослела и очень старалась стать для отца хозяйкой дома.

Ребятишки не спешили домой, взмахивали рюкзаками, гонялись друг за другом. Но девочка не ввязывалась в игру, а побежала вместе с подружкой к остановке. Тут от толпы проходивших мимо людей отделились двое крепких мужчин, схватили ее, подружки прямо в лицо брызнули нервно паралитическим газом из баллончика. Люди вокруг отшатнулись, а неизвестные, затолкнув девочку в синий «БМВ», умчались по свободному от движения переулку.

В милицию сообщили о происшествии только спустя двадцать минут, а через полчаса на рабочем столе следователя по особо важным делам городской прокуратуры Никитина зазвонил телефон.

– Слушай меня, мусор, – говорил явно измененный голос. – Твоя дочь у нас, и ты ее получишь мертвой, если мы не договоримся.

– Кто ты? – Никитин еще не вник во весь ужас сказанного и говорил резко.

– Не задавай детских вопросов. Ты должен уничтожить уголовное дело Кирдина. Допер?

– Но…

– К вечеру ты получишь ее мизинец. Размышляй. И никаких ляпов.

В телефонной трубке раздались звонки отбоя. И тут только Никитин по-настоящему испугался. Лихорадочно он начал искать номер по определителю, но сработала блокировка.

Никитин был человеком быстрых решений, веривший в силу правоохранительных органов и непогрешимость закона. Он тут же доложил о происшествии начальству.

Домой он пришел только поздно вечером, чтобы переодеться и взять чистое белье. Он был не один – трое оперативников сопровождали его. В спальне за окном он увидел свешивающуюся коробку. Ее достали с большими предосторожностями, открыли. Там, в прозрачном целлофане лежал окровавленный маленький пальчик девятилетней девочки. И Никитин в первый раз в жизни схватился за сердце.

Ольга теряла голову от беспокойства. Мать уехала, Олегу она старалась ничего не говорить, чтобы не расстраивать его.

Наступил апрель. Пришла весна, и вместе с ней – время платить по счетам за первый квартал. А книжку с квитанциями она не могла найти и решила, что оставила на прежней даче. Там же оставалось кое-что необходимое ей: книги, фотографии. И Ольга, вызвав на дом платную няню, поехала в дачный поселок.