Сергей Курган - Маскарон. Роман

– Могу я спросить, что именно вы ищете?

Аня объяснила, что в шестнадцатилетнем возрасте переехала с родителями в Германию из России и теперь ищет своих предков, которые до начала XVII века жили в Бамберге.

– Значит, вы ищете свои корни? – спросила архивариус.

– Да…

– И что-то еще, так?

– Да, – вновь ответила Аня, почему-то вдруг почувствовав к даме доверие. – И еще кое-что.

И она рассказала о ведьме, сожженной в начале XVII века. Архивариус слушала очень внимательно, и выражение ее глаз становилось все более сочувственным.

– Вот что, милочка, – сказала она, когда Аня закончила свой рассказ, – я сейчас попрошу коллегу подменить меня на полчаса, и пойдемте посидим в нашем кафетерии. Я вам кое-что объясню и попробую вам помочь. А заодно мы приятно побеседуем. Хорошо?

– Спасибо, – смущенно поблагодарила Аня.

В кафетерии Аня взяла кофе, а архивариус – травяной чай.

– В моем возрасте не следует увлекаться кофе, – прокомментировала она, когда они уселись за столик.

С минуту она молча перемешивала таблетку подсластителя, а затем положила ложечку на блюдце.

– Значит, с 16 лет вы учились в Германии? – неожиданно спросила она.

– Да, – несколько обескураженно ответила Аня. – В гимназии. Потом – в университете.

– Что вы изучали, если не секрет?

– Международную экономику.

– Позвольте полюбопытствовать, что у вас в гимназии было по истории?

– «Отлично», – Аня почувствовала, что уши у нее покраснели.

– Вот как?

Архивариус посмотрела на Аню с интересом.

– Вы должны быть весьма продвинуты, фрау…

– Шерер, – назвалась Аня.

Дама достала из кармашка своей сумочки визитку и передала ее Ане.

– Я – фрау Вайгель, – представилась она.

– Приятно познакомиться.

– Взаимно. Так вот: записей за период времени до середины XVII века у нас нет. И не только у нас – их нет и в других германских архивах. Потому что – и вы должны это знать – в первой половине XVII века в Германии произошла катастрофа.

– Катастрофа? – поразилась Аня.

И тут что-то замаячило в ее сознании. Отвлекшись от окружающего и сосредоточившись, она, как учил ее Серж, «прошлась по цепочкам ассоциаций». В ее сознании засветился пустой экран, на который выплыли цифры: «1618 – 1648». Боже мой, ну конечно!

– Тридцатилетняя война! – воскликнула Аня.

– Именно, – откликнулась фрау Вайгель. – Это была настоящая тотальная война. Тридцать лет по Германии передвигались многотысячные армии. Отряды ландскнехтов грабили и жгли дома и фермы, вырезали крестьян, сжигали урожаи. Страна лежала в руинах. Людские потери точно, конечно, не известны, но совершенно определенно, что в пропорции к численности населения они были существенно выше, чем в Первую и даже во Вторую Мировую войну. И заметно выше, чем от Черной Смерти.

– То есть, эпидемии чумы в XIV веке?

– Совершенно верно. Страна обезлюдела. Какие уж тут архивы! Все сгорело! Огромный массив документов предшествующих эпох был безвозвратно утерян.

– Понятно. Я как-то об этом совсем не подумала…

– Вот поэтому проводить в Германии генеалогические разыскания, относящиеся ко времени до середины XVII столетия, практически безнадежно. Записи имеются только после 1648 года, а непрерывные записи – приблизительно с 1700.

– Что же, вообще ничего не осталось?

Аня испытывала чувство подавленности. «Вот и закончились мои генеалогические исследования» – с грустью подумала она. Но несмотря ни на что, в глубине души она надеялась, что это еще не тупик и что какое-то решение есть. Должно быть!

– Очень мало, – ответила фрау Вайгель после паузы. – Крохи. Серьезные находки тут исключительная редкость.

– Но они все-таки случаются? – спросила Аня со вновь проснувшейся надеждой.

Фрау Вайгель неопределенно пожала плечами. Она молча крутила в пальцах ложечку, очевидно размышляя о чем-то.

И в этот момент Аня почувствовала на себе чей-то взгляд. Почувствовала совершенно явно, буквально физически. Она была уверена, что это не игра ее воображения. Взгляд был не то чтобы тяжелым, но пристальным и потому неприятным. И это не был раздевающий взгляд, какие Ане нередко приходилось ощущать на себе. Нет, в нем не было ничего сексуального, ничего легкомысленного. Это был очень серьезный взгляд. Примерно в том месте, где шея соединяется с затылком Аня почувствовала, как ее словно бы покалывают маленькие иголочки. Смотрящий расположился не совсем за ее спиной, а где-то сзади и сбоку, таким образом, что он мог хорошо видеть Аню, тогда как сам оставался невидим для нее. Чтобы его увидеть, недостаточно было повернуть голову, нужно было повернуться корпусом. Сделать это Аня не решилась. Позиция для наблюдения была выбрана точно – профессионал? «Но зачем»? – размышляла она. – «Кому я понадобилась?!»

– Крайне редко, фрау Шерер, – после еще одной паузы отозвалась фрау Вайгель, сделав ударение на слове «крайне». – Этим путем вы не добьетесь ничего.

Она произнесла это с какой-то подвешенной интонацией. Значит ли это, что есть варианты?

– Имеется еще одна возможность, – вновь заговорила фрау Вайгель. – Эта женщина – ваш предок, которую сожгли как ведьму… Можно попробовать искать через нее.

– Это возможно?

– Да. Тут речь уже идет не о церковных записях, а о судебных отчетах инквизиции.

– Они сохранились?

– Большей частью – да, они сохранились.

– На них всеобщая катастрофа не распространилась?

– Инквизиция – это инквизиция.

– Серьезное учреждение?

– Не стоит иронизировать, фрау Шерер. Уверяю вас, это совсем не смешно.

– Я знаю.

– Боюсь, вы знаете недостаточно. Но можете пополнить свои знания по этой теме.

– Здесь? В вашем архиве?

– Да. Короче говоря, вы можете ознакомиться с судебными отчетами бамбергских судов над ведьмами и попытаться отыскать в них вашу… Вы знаете ее имя и фамилию?

– Да, – соврала Аня.

Фрау Вайгель, посмотрев на Аню, вздохнула.

– Значит, не знаете. Но какие-то сведения о ней у вас есть?

– Да, – тихо ответила Аня, чувствуя крайнюю неловкость.

– Хорошо. Вы готовы этим заняться? Имейте в виду, что это не только уйма работы, но и такая информация, от которой нормальному человеку делается не по себе.

– Я готова.

– В таком случае, подадите запрос. Я вам дам бланк и объясню, как его заполнять. И прошение о допуске.

– Прошение о допуске? Это секретная информация?

– Если бы она была секретной, ни вас, ни меня к ней и близко бы не подпустили. Никакой секретности тут нет – с этой информацией могут, в принципе, ознакомиться все.

– Зачем же допуск?

– А допуск, фрау Шерер, нужен для того, чтобы эту информацию использовали по делу. Поэтому в прошении о допуске нужно свой интерес обосновать: для научной работы, для написания книги или, как в вашем случае, для установления родословного древа. Обосновать сумеете или вам помочь?