Грег Айлс - По стопам Господа

Высокая некрасивая женщина с Библией в руке, услышав наш разговор, вышла из очереди, подошла ко мне и сказала по-английски:

– Брат мой, разве это так важно – где могила? Ибо возвестил ангел: "Его нет здесь. Он воскрес, как и сказал".

– "Разве это так важно?" – передразнил я. – Конечно, это важно. А вдруг в настоящей могиле найдутся кости Иисуса? В этом и заключается различие между здравой религией, которая не боится исследования, и массовой истерией.

Женщина в ужасе попятилась от меня.

У Ибрагима тоже был ошарашенный вид.

– Сэр! Нельзя говорить такой вещь в такой место!

– А вам-то что, Ибрагим! Вы вообще мусульманин и ни во что из этого не верите!

– Пожалуйста, сэр…

Я вышел из Малого дома в полной растерянности, не зная, что делать и куда идти дальше.

Рейчел спросила с расстроенным видом:

– Что же ты ищешь, Дэвид?

– Место, где Иисус воскрес.

– Ты же не веришь в Бога. Как ты можешь найти место, где Иисус восстал из мертвых, если ты не веришь в сам факт воскресения?

Ибрагим догнал нас и встрял в разговор:

– Сэр, некоторый люди говорить, Иисус подняться из смерть в другой место. Я показать.

Вслед за ним мы прошли через ротонду ко входу в довольно большую церковь, которая находилась внутри храма, как маленькая шкатулка в большой.

– Это есть Кафоликон, – сказал Ибрагим. – Под его купол есть мраморный чаша, который люди называть Омфалос – пуп мира. Древний греки думать, Иисус воскресать здесь и вернуться сюда, чтобы делать Страшный суд.

– Можно войти внутрь? – спросил я.

– Обычно этот церковь закрыт для турист, но Ибрагим умеет все.

Воровато оглянувшись, он велел нам перешагнуть через цепь, перекрывающую вход в Кафоликон. Внутри был чудесный наборный пол. Стены расписаны изображениями Христа в пастельных тонах. В центре стояла мраморная полусфера. Пуп земли.

Я наклонился и прикоснулся к мрамору. Прислушался к себе. Ноль эмоций. С таким же успехом я мог пощупать кормушку для птиц на заднем дворе у приятеля.

Рейчел пристально наблюдала за мной.

– Чего ты, собственно, ожидаешь? Это будет как удар тока? Или голос с небес?

Я повернулся к нашему гиду, который стоял нахмурившись и недовольно качая головой.

– Чего еще я не видел, Ибрагим?

– Многие вещи. Самый важный – Голгофа. Там Иисус быть казнить.

– Тоже внутри храма?

– Разумеется, сэр. Следовать за мной.

Выйдя из Кафоликона, мы прошли к крутой лестнице. Я насчитал восемнадцать ступенек. По мере того как я поднимался выше и выше, мое настроение падало ниже и ниже.

Однако на вершине лестницы мое сердце забилось быстрее.

Помещение было почти битком набито, но самое интересное находилось выше голов: крест и на нем статуя Иисуса в натуральную величину. Повязка на его бедрах была из серебра, корона на голове тоже. Скульптура не произвела на меня ни малейшего впечатления. Однако само помещение почему-то глубоко волновало, будто я стоял рядом с высоковольтным кабелем и от статического электричества вздыбились все волосы на моем теле.

– Ну что? – спросила Рейчел, замечая перемену во мне. – Что-то чувствуешь?

– Да, что-то во мне вибрирует.

– Вибрация для тебя не новость. Она у тебя бывает перед каждым нарколептическим приступом.

– Нет, совсем другая вибрация.

– Ибрагим! – позвала Рейчел.

– Да, мэм.

– Мы возвращаемся к машине.

– Хорошо, – сказал Ибрагим с заметным облегчением.

Я шагнул в сторону от них, ощущая странную боль в левой руке. На фреске справа от меня был изображен Иисус на кресте, который еще лежал на земле. По мере того, как я продвигался к фреске, боль в левой руке увеличивалась. Я даже решил, что это скорее всего сердечный приступ. Но такая же боль вдруг поразила правую руку. Я сжал обе руки в кулаки, но это не помогло. Боль нарастала. Я повернулся к Ибрагиму.

– А здесь что?

– Это есть одиннадцатый стояние, сэр. Здесь Иисус гвоздили к кресту.

Я громко застонал.

– Нам надо побыстрее унести его отсюда, Ибрагим, – сказала Рейчел. – Вы можете позвать кого-нибудь на помощь?

– Пока его ноги сами ходить, – недовольно отозвался Ибрагим. – Ходить отсюда все трое.

– Мне кажется, он сам до машины не дойдет.

Некоторые люди в помещении таращились на меня, как на сумасшедшего.

– Я мочь позвать солдаты, – сказал Ибрагим. – Вы действительно хотеть солдаты?

– Нет-нет, – торопливо отозвалась Рейчел. – Только солдат нам не хватало!

Большая группа паломников переместилась от скульптуры Иисуса, и я увидел в просвете между людьми дивной красоты алтарь. Я быстро прошел вперед. Когда тебя принимают за сумасшедшего, есть и положительные стороны: толпа проворно расступается перед тобой. Под крестом оказалась тоже одетая в серебро Мадонна. Ниже алтаря большой стеклянный ящик закрывал грубую поверхность серой скалы.

– Что это такое?

– Голгофа, – ответил Ибрагим. – Это есть гора, где скала треснуть, когда кровь Иисус падать с креста. Тогда быть землетрясение.

В тот же миг мне предстала подлинная картина – до того как здесь построили храм. В ярком свете дня скалистый серый холм со множеством пещер-гробниц. Три креста на вершине. Однако никто не висел на них. Небо вдруг потемнело… и у меня в глазах потемнело. Я рухнул на колени.

Придя в себя, я увидел совсем рядом светлый диск в мраморном основании алтаря. В серебряном диске было отверстие. Я протянул вперед дрожащую правую руку и положил ладонь на диск.

Боль в руке тут же уменьшилась.

– Вот, это именно то место, которое я искал! Здесь Иисус покинул землю.

– Мистер имеет правду, – сказал Ибрагим. – Этот диск находиться на место, где крест был стоять. Справа и слева два черный диски, где кресты, на который висеть разбойники – один хороший человек, второй плохой человек. Потом Иисус положить в могила Иосиф из Аримафеи и воскресать три дня позже.

– Неправда, – убежденно заявил я.

Ибрагим побледнел.

– Сэр, вы нельзя сказать такие вещи здесь!

– Говори лучше шепотом! – взмолилась Рейчел.

– Зачем в диске отверстие? – спросил я Ибрагима, поглаживая прохладное серебро.

– Вы имеете возможность поместить туда пальцы и прикасаться Голгофа. Камень Голгофа.

Я закрыл глаза и просунул два пальца в отверстие. Кончики моих пальцев ощутили грубую поверхность камня.

– Именно это тебе снилось? – нетерпеливо спросила Рейчел.

Но я не мог произнести ни слова. Что-то втекало в меня из живого камня. Голос Рейчел словно удалялся, потом и вовсе пропал. Я чувствовал, как каждая косточка во мне вибрирует – но чудесным, приятным образом, словно мое тело поет в унисон с Землей. Сначала это чувство было сладостно-радостным – внутренней упоительной дрожью, однако затем меня начало трясти буквально. А потом начались самые настоящие судороги.