Виктор Иваницкий - Гнездо летучей крысы

Да!

Я должен был сказать: «Я расстроен, Валери». Был бы ведь совсем другой итог.

БРЕД.

«Хм… А знаешь, у тебя дурной вкус».

В точку!

Да нет. Вряд ли бы её это задело.

– Как дела?

Справа от меня садится девушка, или, скорее, женщина. Женщина с полуприкрытыми красными очами и весьма короткой юбкой. Естественно, это не всё, что я увидел, но это первое, на что я обратил внимание.

– Чего уставился?

Я по-прежнему молчу и хлопаю глазами.

– Как дела, говорю?

– А, нормально дела. Да, всё в порядке.

Я делаю глоток и протягиваю бутылку женщине.

– Я бы сказала «спасибо», но она пустая.

Действительно.

– Прошу прощения.

– Ничего страшного.

Она завивает указательным пальцем тонкую прядь каштановых волос и пристально смотрит на меня. Её ноги скрещены, а губы как бы говорят, что я ей симпатичен.

Да, она улыбается.

Если я попал в мир, в котором женщины сами рисуют стрелки, ведущие в кровать, а бытовые проблемы отпускают твоё горло, то это здорово. Если нет, то… Всё же, меня всё устраивает.

– Ну а как дела у Вас? – интересуюсь я, облокотившись на сырую спинку скамьи. Женщина наклоняется ко мне:

– Расскажи мне, почему ты грустишь?

– Я просто пьян.

Она пытается сделать таинственный взгляд:

– А грустишь почему?

– Начнём с того, что меня зовут Макс, – я аккуратно беру руку собеседницы и склоняю голову.

– И это тебя беспокоит?

Моё лицо искажает недоумение. Нетрезвое, искреннее недоумение:

– Всего лишь хотел познакомиться!

Что за дура?!

Я резко хватаю сосуд, что всё это время стоял между нами и встаю со своего места. Сделав несколько шагов, я вспоминаю, что поллитровка испита до дна, после чего возвращаюсь к скамье и демонстративно разжимаю кулак над урной, отпуская горлышко тары. Слух опередил зрение – я понял, что промахнулся.

Промахнулся.

Пожалуй, самое подходящее завершение для тошнотворного дня.

Схватив сумку, я бросаю взгляд на незнакомку. Не могу понять выражения её лица. И всё же шаги уводят меня прочь. Чёрт с ней, с незнакомкой.

– Никому не интересно, во сколько ты встаёшь, Макс.

Чудовищно трудно понять смысл этих слов, а уж тем более будучи под колпаком предмета ирландской гордости.

– О чём Вы?

– Важно то, как ты это делаешь, – её глаза играючи щурятся, – и с кем.

Я всё понял и сказал то, о чём подумал:

– Двести.

С лёгкой улыбкой недопонимания она поправляет волосы:

– Что?

– Сто пятьдесят.

Женщина снова закидывает ногу на ногу и задумчиво отвечает:

– Я полагала, что это ты заплатишь мне за любовь.

Вернувшись на своё место, я кладу сумку на колени.

Незнакомка терпеливо наблюдает за процессом раскуривания мною очередной сигареты. Я выпускаю дым и поворачиваюсь в её сторону:

– Сегодня мой двадцатый день рождения и… В общем, я хочу себе хороший подарок.

Слишком милый смех для проститутки. Да, я развеселил её. Создаётся впечатление, что я знакомлюсь с новоиспечённой выпускницей средней школы.

– Ну, так идём же, Макс.

Она хватает меня под руку и вместе мы покидаем уже пустой и тёмный двор.

Я знал отличное место для продолжения «банкета».

***

– Не кури в темноте.

Одной рукой бабочка держит меня за руку, а другой отмахивается от табачного дыма.

– Выйди мы на свет, дым стал бы менее противен для тебя?

– Нет, Макс, – к знакомому прищуру добавились ямочки на щеках. Странно, что я не заметил их раньше, – просто так нас смогут увидеть.

Кто?

Масоны?!

– Какие, к чёрту, масоны?!

– О чём ты, Макс?

– А ты о чём?

– Ни о каких масонах я не говорила!

В её голосе пробежала нотка обиды. До чего же удивительно: я смог задеть шлюху, которой даже не заплачу. Хотя, наверное, в этом всё и дело. Я слишком хорош, чтобы она реагировала, скажем, нейтрально.

– Звучание в моей голове необычайно похоже на твой голос. Вот и всё.

Она снова демонстрирует ямочки:

– Ты серьёзно?

Конечно же, нет. Я просто запутался.

– Серьёзней некуда, дорогая, – я выпускаю дым в её полуприкрытый рот и гашу пепел о салатовую бетонную стену. Прикрыв глаза, моя спутница втягивает дым, после чего с тихим стоном выпускает его остатки наружу. Она прислоняется ко мне и облизывает мою щёку:

– Возьми меня.

Стоит заметить, что обстановка не самая формальная. Даже для проститутки. Мы находимся на третьем этаже не так давно заброшенного детского сада. Не могу сказать, почему его внезапно «бросили», но я твёрдо уверен, что хочу трахнуть эту шлюху прямо на подоконнике, у которого мы сейчас стоим. Я не сильно толкаю её к стене.

– Раздевайся.

Не отрывая взгляда от моих глаз, она приподнимает юбку и начинает спускать трусы. Чтобы полностью освободиться от них, ей приходится наклониться, из-за чего её лицо попадает под лунный свет. По-прежнему красные глаза. Так же я замечаю лоснящийся лоб и пару прыщей на подбородке. Противно? Ни в коем случае. Учитывая нынешний стандарт женской красоты, я смело заявляю, что практически любой изъян только добавляет шарма. Разумеется, в пределах разумного. Но внешность той, что уже освободилась от нижнего белья и плавно опустилась на подоконник, меня ничуть не смущает.

Вполне вероятно, что дефектов лица я бы так и не увидел, встретив её, например, в супермаркете. Уверен, в амплуа продавца она была бы такой же милой, как и сейчас, будучи работницей коммерческого секса. Вот только у кассы я бы воспринял её иначе: барышня в красной кепке и с преступно маленькой грудью пробивает твой товар и искренне тебе улыбается, потому что ты тоже не промах. Улыбается, не выдавая своей полигамной сущности. Такой подход и бородавку спрячет. А проститутки… Проститутки, в целом, как социальная группа мне не импонируют, отчего я и обратил внимание на всю эту дрянь.

Кажется, я зашёл слишком глубоко.

И речь идёт вовсе не о крайней плоти – как раз-таки наоборот: друг задремал, как наркоман в Эрмитаже.

– Что-то не так?

– Всё в порядке, я всего лишь не потрахаюсь.

Её мимика рисует сожаление. Блудница опускается на колени и начинает «будить спящего».

Я точно знаю, что это бесполезно.

Бесполезно, как и всё, произошедшее за последние часы. Точно не могу сказать, сколько прошло времени с того момента, как я присел на скамью, зато твёрдо уверен в том, что было бы лучше разойтись по домам.

Просто разойтись по домам, как только она села на чёртову скамью!

Тем не менее, я остаюсь здесь. Со спущенными штанами и грустным членом во рту рабыни любви.

– Макс, что происходит?

Я снова говорю, не подумав:

– Вымышленное семяизвержение и такой же фиктивный крик удовольствия. Вставай.

По-моему, ответ получился достойный.

Настроение приподнято.

Хотя бы настроение.