Виктор Иваницкий - Гнездо летучей крысы

Она облизывает губы и опять приземляется на подоконник.

– Ты волнуешься?

Я застёгиваю ремень и пожимаю плечами:

– Нет, что ты. Я уже имел дело с девчонками вроде тебя, просто они не сразу говорили о своём интересе к древнейшей профессии.

– Тебя предали?

Я улыбаюсь:

– Ага. ПОИМЕЛИ.

Путана тянется к воротнику моей рубашки.

– Макс…

– Как тебя зовут? – спрашиваю, отстранив её руки.

– Бити, – растерянно отвечает она. Явно неожиданный для неё вопрос.

– Спасибо тебе, Бити.

– За что? – спрашивает Бити. Я же делаю вид, что не слышу. Я спускаюсь вниз.

Действительно, пора домой.

– Что-то ты рано.

Мама вышла в коридор, как только услышала звон ключей за дверью.

– Привет, – отвечаю я, поцеловав её в щёку.

– Ну и?

– Что «ну и»?

– Почему так рано?

Нет желания вести диалог. Я не устал и не хочу спать.

Моя мама пьяна.

Да, сегодня юбилей родного сына, праздник, но, чёрт возьми, это уже четвёртый раз за неделю!

– Нагулялся.

В ответ мама изображает лицо, как будто бы её обвинили в убийстве:

– Я не поняла.

– Ничем не могу помочь, – отвечаю ей, попутно развязывая шнурки.

– Что за тон?

Сняв кеды, я снова целую её в щёку:

– Доброй ночи.

Меня тормозит рука, вцепившаяся в воротник.

– Меня заколебал твой пубертат, – шипит голос за спиной.

Я отстраняю руку:

– Какой ещё пубертат?

– А я думала, ты начитанный.

Мама любит лишний раз задеть меня, если я не знаю значения какого-либо слова.

– Мне жаль.

Я закрываю дверь своей комнаты.

***

Мои пальцы плавно опускаются на клавиши чёрного рояля. Дождь снова барабанит по стеклу, тем самым превращая мои окна в нелепые картины. Хотя, это дело вкуса.

Возможно, ты и сам когда-то играл на рояле. Тебе мешал шум за окном, тебя отвлекали посторонние звуки. Ты закрывал крышку инструмента, запивал раздражение чем-либо крепким и подходил к окну.

Что ты видел?

Я вижу неизвестных мне людей. Кажется, они пьяны. Перед ними стоит человек маленького роста. Пока он вытирает слёзы руками, кто-то из шпаны наматывает на его шею шарф иногородней футбольной команды.

– Давай!

Маленький человек кивает головой и направляется в сторону арки, выкрикивая название сообщества. Если его услышат местные хулиганы, а они его точно услышат, то тут же растерзают вместе с шарфом.

Шпана это обязательно зафиксирует.

И если весь мир действительно театр, то куда лучше быть режиссёром. Не так ли?

– Перекусишь, Макс?

Мама не успокоится до тех пор, пока не ляжет спать.

– Естественно, мам.

– Тогда давай скорее.

– Иду.

Томно вздохнув, я отправляюсь за стол.

– Налить тебе фруктовый сок? – улыбается мама. Да, она улыбается так, как будто бы никакой стычки в коридоре и не было. Это не странно. Но это почему-то раздражает.

– Да, пожалуй, – улыбаюсь я в ответ.

– Тебе томатный или апельсиновый?

– Апельсиновый.

Пока оранжевая жидкость заполняет стакан, я разрезаю стейк и обращаюсь к маме:

– Ты сказала: «фруктовый сок», но помимо апельсинового предложила томатный. Почему?

Закрыв бутылку из-под напитка, мама нахмурила брови:

– Что «почему»?

Ну, подумаешь, ошиблась. Я же знал, что она не в себе. Да какая, к чёрту, разница, в каком мама состоянии? Все имеют право на ошибку. Но, тем не менее, я продолжаю капать воском на серое вещество.

– Томат – это овощ.

Мама, не отводя от меня взгляда, ставит напиток в холодильник, после чего мотает головой:

– И хозяйка я плохая, и как мать отвратительная, так ещё и тупая, к тому же!

– Ничего подобного!

По щеке моей мамы катится слеза:

– Прошу, уйди.

– Мама…

– Уйди!! – она хватается за скалку, – пошёл вон!

Естественно, я встаю из-за стола и направляюсь к двери.

Когда шнурки были зашнурованы, а все пуговицы застёгнуты, я напоследок заглянул на кухню. Мама плачет. В момент, когда лицо самого дорогого мне человека покрывается влагой, я тихо покидаю квартиру.

– Ещё два нефильтрованного, пожалуйста, – говорит Марлон официанту, после чего разворачивается ко мне.

Марлон, тот, что Марлон Оутис – мой лучший, горячо любимый друг и водитель по совместительству. Нет, я не плачу ему деньги за потраченное время и бензин – мы нередко катаемся вместе, вот в чём дело.

Только катаемся.

Не опошляйте.

– Какие планы на завтра? – спрашиваю я.

– У Эрмы день рождения…

– Всё ясно.

– Да ты послушай, – наклоняется Марлон, – я поздравление придумал.

– Ну давай, жги.

– Погоди, – друг прячет руку в карман брюк и извлекает оттуда свёрнутый клетчатый листок, – вот.

Он прищуренно вчитывается в написанное, после чего прячет текст обратно и, поглаживая густо заросший подбородок, говорит:

– Когда-то мы с ребятами называли тебя не иначе, как стальная челюсть, а теперь… Я, чёрт подери, люблю тебя!

Я всё так же смотрю на Марлона в ожидании продолжения.

– Ну как?

– Это всё?

– А что ещё надо?

– Подарок. Как минимум.

– Подарок будет, – кивает Марлон, – фраза-то как? Сойдёт?

– Я бы сказал, что она восхитительна, но…

– Но?

Мой собеседник заинтригован, а значит, сейчас самое подходящее время избавить его от ярко-розовых очков:

– Это – полное дерьмо, Марлон.

Марлон испепеляет меня ненавистным взглядом и уже готов всадить мне зубочистку в кадык, но он этого не сделает. Хотя бы потому, что пить в одиночестве – прерогатива неудачников, к слову обо мне.

А вот и напитки. Я киваю официанту:

– Спасибо.

Марлон по-прежнему сверлит меня карими глазами.

– Да что с тобой?

– Ну ты и урод.

– Расслабься, друг, – я бью своим бокалом по сосуду, стоящему напротив и не без удовольствия заправляюсь содержимым.

Мой друг так же делает глоток, после чего ставит бокал уже с более приятной физиономией.

– Ты прав. Кактуса будет достаточно.

– Кактуса?!

– Ну да.

– Ты собираешься подарить ей кактус?!

– А что такого?

Действительно, что такого?

– Смотри сам.

– Это всё-таки альтернатива тем же… розам. Они тоже колючие.

И не поспоришь ведь.

Марлон уже осушил бокал, когда у меня оставалась ещё половина.

– Поехали отсюда.

– Может, позволишь мне допить?

– Что ж, допивай, – пожал он плечами.

Кажется, Марлон уже пьян.

Поездка явно не будет скучной.

***

Город, в котором я живу, не отличается большими размерами, и именно по этой причине мы едем чуть быстрее, чем медленно. Марлон, мой пьяный водитель, наслаждается музыкой и ощущением руля в руках. Диск, что сейчас звучит, мне тоже по душе, поэтому я стараюсь сохранять молчание.

– Как дела у Валери? – пропел Марлон, качая головой в такт.

– Чёрт её знает. Но я полагаю, что неплохо.