Вайнона Рей - Погружение

Тогда для Эммы наступил просвет, не белая полоса, а лишь неяркий такой крохотный просвет, она забыла про бессонницу, сонные параличи и ОКР 2 2 Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) – разновидность тревожного расстройства. В психиатрии называют синдромом навязчивых состояний. Больного мучают навязчивые мысли (обсессии), с которыми он пытается справиться с помощью повторяющихся действий (компульсий). , перестала без конца раскладывать вещи по невидимым идеальным линиям, считать гудки и ступеньки, чем занималась с самого детства, вызывая тревогу у отчима. Она даже настроилась на поиск новых отношений, но теперь, после звонка сестры, все вдруг вернулось: тревожность, неуверенность, страх темноты, воды, замкнутых пространств. Главное было не погрузиться в трясину заново. Сохранить равновесие и не слететь в пропасть, из которой она так долго выбиралась, работная над своей психической стабильностью, создавая с нуля собственную уверенность в себе и своих силах. И теперь она снова пошатнулась на самом краю пропасти, но должна была устоять. Борьба была слишком долгой, и она не могла не сделать сильнее, закалить, нарастить броню, которая закрыла ранимое нутро.

Эмма встала с постели, сохраняя видимое спокойствие. Она пыталась хоть на время выключить мысли о доме, матери и сестре. Это удавалось ей с переменным успехом. Эмма уставилась на свое отражение в зеркале в ванной, изучая каждую свою черту, будто видела себя впервые. Эмма нередко это делала, иногда она вообще с трудом себя узнавала. Она вгляделась в чайно-карие глаза, повела густыми темными бровями с изломом крыла чайки (был в этом изломе какой-то надрыв), взъерошила русые блестящие волосы с любимой стрижкой каре, заметила маленькое воспаление на лбу и поморщилась. Она знала, что, как только шагнет за порог дома матери, начнется бесконечное тыканье: «прыщ на лице, слишком худая, волосы обкорнала, и цвет тусклый, только очень темные волосы красивы, одеваешься не как женщина, какая красивая дочка у соседки, кого ты найдешь в таком возрасте, всех нормальных разобрали еще в школе и колледже, не носи дома одежду на выход, ведь все растянется и обтреплется…»

Эмма знала, что ее мать Лил обязательно начнет эту тихую пытку, изощренное насилие, если только она жива и может говорить. И достанется не только ей, но и Эмбер. Но та быстро вывернется из тисков, она умела сводить все к жалости к себе. Эмма если и жалела себя, то молча и недолго. Она была больше склонна к самокопанию и самоосуждению. Она вообще часто выступала сама для себя главным палачом.

«А если мама без сознания, в коме, не в себе?» – подумала Эмма.

Электрическая щетка надрывно гудела, показывая, что Эмма слишком сильно надавила, но та не замечала ни дискомфорта, ни значка умирающего заряда. Щетка дернулась и вырубилась. Эмма постоянно забывала включить зарядку и слишком долго чистила зубы. Ей нужна была идеальная чистота.

Эмма очнулась от своего забытья, у нее промелькнула запуганная мысль: «Вот бы никогда не возвращаться туда, вот бы они забыли о том, что я вообще существую, ненавижу озеро, ненавижу воду… нет, нет, хватит, я увижу Колина, дорогого Колина, он точно приедет, не видела его, наверное, уже год, он все в разъездах после развода; как он вообще согласился жениться на моей матери, он просто псих или мазохист, но разве кто-то был внимательнее или добрее ко мне. Если бы его не было, то я не знаю, что стало бы со мной. И еще можно увидеть Дэвида. Дэвид… да, я должна увидеть его, он развелся с женой и вернулся Найтлэйк… Вернусь и я. Просто съезжу на несколько дней. Ничего страшно за это время не случится».

Так и не закончив умываться, Эмма быстро вернулась в комнату и походила из стороны в сторону, а потом уселась на пол и вытащила из-под кровати картонную коробку, в которой хранила особенно ценные вещи, тщательно разложенные по теме и размеру, всегда в полном порядке. Там хранился ее первый моментальный фотоаппарат, который Колин подарил ей на семилетие, тогда он только появился в жизни ее матери, но сразу стал другом для маленького угрюмого ребенка. Эмма с нежностью провела рукой по камере и достала со дна коробки конверт из грубой коричневой бумаги, шероховатой, немного похрустывающей. В нем были припрятаны ее любимые фотографии. На одной она была снята на выпускном в довольно закрытом темном платье с черными длинными волосами, завитыми в тугие кудри (все, лишь бы нравиться матери) рядом с ее парнем Стивом, высоким крупным футболистом, светловолосым и синеглазым. Они встречались в выпускном классе. Эмма до сих пор не могла понять, как вообще решилась на отношения с кем-либо, но то время было особенно тяжелым для нее: мать с отчимом развелись, Колин нашел работу в другом городе и уехал, Эмбер вернулась домой из колледжа и включила свою любимую программу гнобления сестры. Эмма судорожно спасалась от одиночества в компании Стива. Продлилось это не больше года. Парень оказался настоящим психом, несмотря на свою внешнюю привлекательность, он был не уверен в себе, подозрителен и ревнив. Он изводил Эмму ночными звонками, отгонял от нее и так немногочисленных друзей по школе. Но играл он отлично и после школы получил спортивную стипендию. Если бы не футбол, колледжа ему было не видать. Особым интеллектом он не листал. Эмма даже помогла ему с парой экзаменов. Он избил Дэвида прямо на этом выпускном примерно час спустя после того, как было сделано фото. Стиву не понравилось, что Эмма слишком долго говорила с Дэвидом. Ему вообще не нравился Дэвид.

Эмма просмотрела другие фото. На них не было ни ее, ни Стива, просто одноклассники, большая часть – не очень удачные и случайные кадры. Но на этих фото было нечто очень важное для Эммы: на них был Дэвид. Где-то заснят со спины или с закрытыми глазами, на других едва виднелся на дальнем плане. Но он был там. Ее друг Дэвид. Дэвид, которого она любила совсем не как друга. Любила, но не могла признаться даже себе. Мальчишка в нелепых очках и со скобками на зубах, который стал красивым и складным парнем, а затем и мужчиной, что был женат на другой. Дэвид, который ей не принадлежал, который даже не догадывался о ее чувствах и очевидно не был влюблен в подругу детства. Дэвид… он звал ее просто Эм… Он знал все ее тайны, он разбирался в ее настроении лучше, чем она сама. Он был ее другом.

Эмма достала последнюю фотографию. На ней, конечно же, тоже был он. Незадолго до того, как они попрощались в Найтлэйке и разъехались по своим взрослым жизням, обещая друг другу оставаться друзьями и часто видеться. Серые глаза, темные волосы, взъерошенные ветром, мягкая улыбка, твердый подбородок, бронзовый загар, шрам над бровью (память о Стиве), белая футболка, голубые джинсы, линзы вместо привычных очков. И прощание во взгляде. На заднем плане Око ночи. За объективом – Эмма, которая все еще надеется на то, что однажды Дэвид влюбится в нее. И она продолжала надеяться до тех пор, пока на странице Дэвида не начали появляться фото вместе с его девушкой, а через пару лет Эмма получила приглашение на свадьбу. Она прорыдала всю ночь. Утром принялась перекладывать вещи в ящиках по новой системе сортировки, избавилась от приглашения из белой бумаги с серебристым тиснением и объемным текстом, а затем написала Дэвиду, что приехать не сможет, и надолго забросила соцсети. Для нее лучшим выходом казалось вообще больше его не видеть, только бы не наблюдать за его семейной жизнью, не общаться с его женой, он, конечно же, познакомил бы своего лучшего друга с женой. Если бы они жили в одном городе, то Эмма узнала бы ее еще и как невесту. У этих двоих явно все сложилось очень стремительно. Эмма всегда думала, что такие романы заканчиваются, а не перерастают в ранний брак. Но что она вообще понимала в отношениях.