Ксения Гожа - Трое в больнице, не считая убийцы

– Вова, – прошептал он в надежде, что его услышат, но в квартире стояла тишина.

Он собрался с силами и встал с дивана, побежав прямиком к унитазу. Спустя несколько минут отвратительных мучений, ему стало легче. Намного легче. Он откинул со лба грязные кудри волос и пошел в ванну умываться. Головная боль была сильнее, чем год назад, когда он напился и уже даже не помнил, по какому поводу. Но прошлый год он встречал один. Прямо как Светлана этот. Господи, она, наверно, звонила ему, а он уже спал!

Виктор побежал в гостиную, проверил телефон. Всего один. Один пропущенный. Лисичкина звонила, чтобы поздравить, но поняла, что не нужна ему. Какой же он дурак! Конечно, она уже спит и не услышит его звонка. Придется позвонить позже.

– Вова, где ты?

Он вдруг понял, что дома находится совершенно один и, судя по всему, его брат даже не ночевал здесь. Где тогда? Вова уходил смотреть салюты. Господи, а вдруг он уснул, и его накрыло снегом?! Нужно срочно искать этого дурня, иначе Виктор попросту не сможет уехать из этого чертового города.

– Отлично. Праздник удался!

Виктор резко распахнул дверь подъезда, и крупные колючие хлопья снега полетели прямо ему в лицо, подгоняемые холодным порывистым ветром. Без шарфа и шапки на улице было, конечно, очень неприятно. Туман расстилался еще ниже, чем ночью, небо стало темно-серым, и на улицах не было ни души. Под пушистым покровом свежего снега все казалось таким старым, как будто жизнь с каждым Новым годом движется не вперед, а, наоборот, вспять, в минувшие века.

– Вова! – осипший голос сорвался и увяз в липкой тишине растворяющегося утра. Снегирёв тяжело сглотнул и почувствовал, как защипало будто опухшее горло.

– Вова, черт тебя дери!

Ну, конечно. Чего еще можно было ожидать в ответ, как не абсолютной тишины? Мир вокруг Снегирёва будто бы совершенно вымер, он ощущал себя героем пост-апокалиптического фильма ужасов, где он – единственный человек, оставшийся в живых после какой-нибудь ужасной катастрофы, и теперь, объятый страхом, пытается найти хоть одну такую же живую душу рядом, и не важно, кто это будет.

Снегирёв отчего-то суетился и с каждой минутой все больше раздражался и горячился, попытка найти Вову на улице, видимо, терпела грандиозное поражение. Снег пошел только утром, значит, если бы брат застрял в каком-нибудь сугробе еще ночью, его все еще было бы заметно. Не мог же он, в конце концов, уйти один куда-то далеко от дома! Значит, его украли? «Господи, да кому этот дурень нужен», – фыркнув, подумал Виктор и, обойдя вокруг дома, решил заглянуть в подвал своего подъезда. Почему-то его шаги замедлялись по мере того, как он приближался к обшарпанной старой двери, дыхание его учащалось, становясь неровным и сбивчивым, губы высохли и снова потрескались, а руки дрожали. Подвал внезапно стал внушать ему настоящий ужас. Что он там увидит? Растерзанное тело своего собственного брата? Его пугала не перспектива потерять родного себе человека, а именно эта жуткая неизвестность, вероятность встретить то, чего совсем не ожидаешь увидеть. Виктор локтем, чтобы не повредить кисти рук, дернул за круглую ручку двери. Заперто. Господи, ну, конечно. Внутренности будто бы ложкой перемешали между собой и заморозили.

– Черт бы с тобой, но меня ведь посадят, если я тебя не найду, дурень ты этакий! И надо было тебе выкинуть эту штуку именно сейчас, когда я приехал…

Снегирёв, поморщившись, закурил, случайно вдохнув едкий сигаретный дым. Снежинки падали ему на волосы, оседали на ресницах и, кружась, приземлялись прямо на кончик носа. Волосы начинали еще больше виться от влаги, и Виктор резкими и раздраженными движениями головы пытался откидывать их со лба, потому что его невероятно злило то, как они неприятно к нему прилипали. Ну зачем, зачем ему надо было сюда приехать? Мог бы просто отправить сообщение по телефону с поздравлениями, и дело с концом! Нет же, надо было благородно заявиться туда, где тебя никто не ждал, кроме очередных неприятностей, и благородно навестить одинокого младшего братца! Снегирёв, бросив недокуренную сигарету в сугроб, пару секунд наблюдал за ее угасающей жизнью, и, решительно повернувшись, зашел обратно в подъезд.

– Ох, Вова, не делай меня врагом своим. Если ты у каких-то соседей ночуешь – я тебя лично привяжу к батарее и уеду, забрав с собой ключ от квартиры, маленький ты гаденыш.

Как будто бы брат его слышал.

Глупо, конечно, надеяться, что соседи откроют ему после того, что случилось ночью, да и вообще, если учитывать, что сегодня первое января. Все спят, после похмелья им и с кровати-то тяжело встать, не говоря уже о том, чтобы открыть дверь и принять незваных гостей.

На этаже было три квартиры, одна Вовы, другая Людмилы Владимировны и ее мужа, третья, кажется, совсем пустовала. Сначала Виктор постучался именно туда, зная, что ему не откроют. Так и вышло. Звонка не было, а на стуки никто не реагировал. Тогда он решительно пошел к двери стариков. Понятное дело, они оба могут быть в больнице, но все же… Он постучал раз, другой. Нет ответа. Значит, он попросту не знает, где искать своего брата.

– Да пошло оно все к черту! – выругался он вслух, идя к двери его квартиры.

В этот момент соседняя дверь тихонько приоткрылась. Но из нее никто не вышел, не выглянул. Она просто скрипнула.

– Ю… Юрий? – Виктор не знал его отчества, но Юрой звать его было некрасиво, – Юрий, это вы?

В ответ была лишь тишина. Это пугало его еще сильнее, чем если бы он увидел труп в подвале. Он собрался с силами и шагнул к двери. Она открылась на четверть, но в проеме было темно и, казалось, никого внутри не было. В такие моменты человек может ожидать любой чертовщины. Из двери может выскочить монстр, убийца с ножом, труп, да что угодно!

– Юрий, вы дома?

– Заходи, – послышался стон откуда-то из комнаты.

Виктор зашел внутрь, и ему ударил в нос запах старости. Запах приближающейся смерти.

– Почему у вас открыта дверь?

– Я жду.

– Кого ждете? Врачей?

– Я жду смерть.

На стене он увидел картину двух лебедей, которой раньше не было здесь. Два дня назад ее не было!

– Красивая картина, – сказал он и присел на кресло, рядом со стариком.

– Она символизирует вашу любовь с Людмилой Владимировной? – спросил Виктор после молчания.

Старик снова не ответил, он пялился в стену напротив себя и молчал. Его руки были сложены за спиной. Горе съедало его изнутри.

– Послушайте, мне надо с вами поговорить. Вова пропал.

– Вова?

– Мой брат.

– Понятно.

«Он не слышит меня», – понял Виктор. Настолько он поглощен в свои мысли, что не реагирует на окружающий мир.

– Я хочу сказать, что я думал, вдруг он у вас и…