Валера Жен - Катарсис

Позже она задавалась вопросом, почему ее не охватила паники. Легко находилось объяснение. Она уже заранее настроилась на трагедию, испытывая тревогу при наблюдении за событиями вне спального корпуса. Сильно повлияло неадекватное поведение Игоря. Нормальный человек в обычных условиях не станет бегать по ночам и размахивать железными предметами. Казалось бы, знакомый, привлекательный в своем многообразии, мир проявлял агрессию, и она сама ожесточилась. Ничто ее не пугало, но раздражало большое количество крови. Раньше ей не приходилось сталкиваться с последствиями кровавых драм, и ужасное зрелище выглядело просто бутафорным. Орудие убийства валялось рядом с Галиной – в глубине комнаты. Погибла? И как смириться… Старалась собраться с мыслями, но расслышала стон. Повернулась и увидела, как правая рука мужчины подтягивается к туловищу. Он еще жив, его можно спасти. Живой!?

Мгновенно нахлынули все накопившиеся за ночные часы переживания. Главными фигурантами мрачных картин, закрепившихся в ее сознании, становятся Игорь с металлической дубинкой и труп Галки. Она уверена, весь кошмар связан со стонущим человеком, лежащим у ее ног. Его никто не звал. Он ворвался в хрупкий мир человеческих отношений, размахивал непонятно каким орудием. И он не лунное божество, а ночной разбойник. Игорь сумел его обезвредить, но Галину спасти не успел. Вот голова повернулась в ее сторону и… она не могла поверить. Забыла о подруге и туристической базе, в памяти всплыли другие эпизоды ее недолгой жизни, которые на протяжении восьми лет она вытравливала из сознания. Она видела те же ненавистные черты лица, которые часто возникали в самых дурных снах. Наконец-то, ее фантазии, возникавшие в минуты грустных воспоминаний и душевных страданий, близки к воплощению.

Она не спеша поднимает нож, с минуту рассматривает блестящее лезвие с кровавыми потеками у рукоятки. Обычный столовый нож, необходимый в любом мирном хозяйстве. Стал орудием убийства? Неведомые силы стоят за кровавыми явлениями. Какие силы? И теперь нож не случайно оказался в ее руках. Все обстоятельства складываются так, как она и представляла себе в последние годы. В ее праве отказаться от нездоровой фантазии и тем самым сохранить душевную боль. И появилась редкая возможность смыть ее кровью. Сомнения длятся недолго, перед ужасающим зрелищем нет сил на милосердие. Она склоняется и с маху вонзает лезвие между шеей и ключицей ночного видения.

Предсмертный хрип не отпугнул ее. Страдания виновника загубленных судеб должны стать успокоительной музыкой не только для нее, но и для всех его жертв. Ей хочется, чтобы Галина слышала мучительные стоны своего убийцы, испытала душевное удовлетворение. Во всей природе должно быть равновесие, иначе теряет смысл любой достойный поступок. Жаль, агония продолжается недолго. В последующей тишине она с любопытством разглядывает кровь, стекающую из-под рукоятки ножа. И вдруг сознает совершенную глупость. Если до сих пор она понятия не имела о кровавой трагедии в спальном корпусе, то теперь даже этого доказать невозможно. Свидетель скончался по ее вине. Мог бы и сам умереть, но она взяла в руки нож. Единственное, что приходит в голову, – это пойти к раковине и смыть отпечатки своих и чужих пальцев. Закончила работу, повернулась и… чуть не падает в обморок. Перед ней, засунув руки в карманы светлых брюк, стоит Панферов. В лице ничего человеческого. Холодный, беспощадный взгляд.

– Как ты напугал! – с трудом справилась она с непослушным языком.

Он взглядом изучал ее, потом процедил:

– Никогда не предполагал познакомиться с убийцей. К ножу не прикасайся, пусть лежит в раковине.

Панферов театральным жестом достал из кармана пиджака носовой платок и занялся орудием убийства. Все на профессиональном уровне, как если бы официант протирал бокалы.

– Как себя чувствуешь, детка? Не правда ли, удачная охота. – При наличии двух трупов его цинизм, казалось, не знал предела. Он обдумывал каждое слово, иногда повторялся. – А я шел, шел… решил заглянуть. Очень надеялся, девушки не уснули, а у меня в душе просветление. На память приходят поэтические строчки, хотел поделиться впечатлениями. Вижу, в окнах свет…

Говорил он связно, но думал даже не о словах, а о том, как поступить дальше. Кинься с ножом, она бы испугалась, но не удивилась. Уж очень спокойным и самоуверенным выглядел он. Обошел трупы, методично склоняясь и оттягивая веки. Разыгрывал из себя спеца по медицинской части. Остановился, опять же, в театральной позе – упершись в кухонный столик, с сознанием собственного превосходства.

– Слушай, детка, почему бы нам ни совокупиться? Кругом тишина, и близко никого нет. Ты баба что надо. Стоит скинуть трусики, и – кайф обеспечен. Узнаешь вкус в экстремальных условиях.

Она стояла поблизости, и он успел перехватить ее предплечье. При попытке вырваться он заломил ее руку так, что от боли она согнулась пополам. Сопротивляться невозможно. Затем быстрым движением задрал подол, и началось… Слезы бессилия застилали ей глаза. Но такая ли она слабая? И она уже спокойно терпела надругательство. Он мог делать с ней все что угодно, потому что она боялась смерти, скорой и бессмысленной. Жизнь обретала особый смысл. Именно теперь.

Он знал, что она – убийца. Когда кончилось надругательство, шлепнул ее по ягодице и оттолкнул от себя. Взамен обретенной свободы она попала в плен навязчивой идеи нового убийства. Ей хотелось зарезать его, как грязную свинью. Силы пока неравные, и она будет ждать своего часа. Пусть пройдет месяц, год… время уже не имеет значения. Он должен умереть, но и она обязана созреть для совершения заслуженной казни. Опыт у нее появился, и существует некая объективная справедливость, во имя и благодаря которой она воспользовалась ножом. Так она убеждала себя в необходимости очередного преступления и с некоторым удовольствием смотрела на будущую свою жертву. И вряд ли возмездие можно считать преступлением. Кто следует библейским заповедям, тот выше надуманных законов.

– Теперь я тебя люблю! – как можно ласковее сказала ему.

Он улыбнулся.

– Любовь у тебя какая-то странная, но об этом потом. Теперь будем сваливать . Ты регистрировалась перед тем, как здесь поселиться?

– Нет. Галка свой паспорт показывала.

– Я тоже нет. Пока собираешься, я тут кое-что приберу, чтобы легавые не докопались.

– А Игорь?

– Нет Игоря. Потом объясню.

Рассвет не заставил себя ждать. На удивление быстро развеялись густые облака, их обрывки уносились далеко за горизонт. Природа подавала наглядный пример своевременного бегства. На фоне багряного небосклона неподкупным свидетелем замер темный силуэт леса. Ветер и зловещие цвета могут являться характерной реакцией только на человеческую гнусность. Впрочем, смешно искать высокую духовную культуру, ее не было во все века. Да, есть искорки ее проявления, но по крупному счету она, эта культура, не выдерживает испытания властью и деньгами. И существует она только в узком кругу выдающихся людей, помешавшихся на либерализме и милосердии. Поэтому климат на планете меняется не в лучшую сторону. Духовный – в большей степени.