Валера Жен - Катарсис
- Название:Катарсис
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449874849
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валера Жен - Катарсис краткое содержание
Катарсис - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Катарсис
Валера Жен
© Валера Жен, 2020
ISBN 978-5-4498-7484-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Роман «Катарсис»* – первая книга дилогии «Хроники скрытых преступлений». События происходят в смутные 90-е годы прошлого века – на фоне насильственного разрушения социалистического мировоззрения и становления рыночных отношений. Обнажаются человеческие пороки, криминал проникает в государственные структуры, преступность обретает масштабы национального бедствия. Разваливается промышленное производство, деградирует наука, торговля и спекуляция становятся сферой деятельности самой интеллектуальной и образованной части населения. Молодое поколение предоставлено само себе, в «болоте» политических партий и коррумпированного правительства не видит для себя ясных и светлых перспектив, часто объединяется в преступные группировки. Трагические события и, связанная с ними, душевная катастрофа – факторы, которые подвигают главных героев на совершение криминальных поступков, способных, по их убеждению, восстановить утраченную гармонию в общечеловеческом ее понимании, поверить в справедливость.
Катарсис* (греч. katharsis – очищение) – термин
«Поэтики» Аристотеля, очищение духа при помощи
«страха и сострадания» как цель трагедии.
В психоанализе З. Фрейда – один из методов
психотерапии.
ДИЛОГИЯ «хроники скрытых преступлений». КНИГА i
Путь же беззаконных – как тьма;
они не знают, обо что споткнутся.
Сердце человека обдумывает свой путь,
но Господь управляет шествием его.
Библия. Книга притчей Соломоновых.ПРОЛОГ
Сизый дым с примесью бумажного пепла разъедает глаза, выдавливает слезы, вызывает легкое головокружение. Не слишком-то приятные ощущения. Куда ни глянь, всюду непроглядная ночная стена. И все-таки, при всех сопутствующих неудобствах, есть видимость комфорта. Пусть не городские радости, но после первого, мартовского, дождя даже маломальский костер чего-нибудь да значит. Огонь притягивает, завораживает, греет и… уничтожает вредоносные микробы. Опасное и необходимое соседство – очень тонкая грань между зарождением и гибелью, красотой и уродством. Вечное стремление человечества к теплу и свету.
Две, темные со спины, фигуры маячат перед крохотным пламенем, подбрасывают клочки газет и журналов. Пытаются подсушить таким образом отсыревшие обломки ящиков из-под овощей, которых на городской свалке не считано. Добившись успеха, они присаживаются на перевернутую спинку дивана, прикуривают сигареты.
– Вымерло все, как на кладбище. Ни жратвы тебе, ни крыши над головой, – прозвучал недовольный хрипловатый бас. – В такую непогодь не мешало бы иметь какой-нибудь маломальский вагончик.
– Сам-то уговаривал, обещал ночное раздолье, – раздался в ответ женский смешок. – С самого праздника все куда-то ходим, только радости мало. Ладно, хоть снег не растаял, запахов нет.
– Правильно обещал – небось, не впервой прихожу. Нигде не увидишь такой открытости и дружественности, здесь и звезды одинаково светят для всех. Никто тебя не обманет. Люди не жадные, душа немереная.
– Покажи, ха-ха, это самое.
– И покажу! – уверенно прозвучал бас. – Сейчас ветерком обдует, и на огонек люди потянутся.
– Что до той поры делать?
– Сразу видать, впервой здесь. С рассветом осмотришься – увидишь историю homo sapiens в чистом виде.
– Ты о рухляди?
– Даже не знаю, как сказать… всюду рассыпаны сокровища. Надо иметь такой природный ключик как воображение. Для кого-то куча строительного хлама, для других – развалины Акрополя в Афинах, а для меня так вообще величие древней Греции. – Мужчина начал ворошить палкой подсушенные дощечки, одновременно отстраняясь от снопа искр и густого дыма. – Не поверишь, я специально летал в Париж посмотреть Нику Самофракийскую. Стоит несчастная в Лувре без головы, вместо рук крылья трепыхаются – вот сейчас полетит.
– Так прямо и взлетит?
– Пусть не летает, но хуже не выглядит. Только приглядись, всюду неповторимая история, великие созидатели. Дыхание столетий, так сказать. А то… рухлядь.
– Говоришь ты хорошо, так удиви чем-нибудь, порадуй любимую женщину. Пока вижу, наш круиз не выходит за пределы пьяных компаний и этой огромной свалки отходов цивилизации.
– Настроение зависит от самого человека, от его душевной культуры. Небось, порыться, так много можно откопать удивительных вещей. Не веришь? А это… что в газете было завернуто? Давай-ка посмотрим, что нам предлагает городская цивилизация, все равно дровишки успели разгореться. – Мужчина склонился к толстой пачке подмокшей писчей бумаги. – Ну вот, а ты – круиз… да это никак чей-то манускрипт. Бумажка приложена – письмишко, небось.
Мужчина поднял взгляд к звездам, выглядывающим из-за облаков, потом стал всматриваться в непроглядные стороны. Не курьера ли, доставившего необычную посылку, он хотел разглядеть в кромешной тьме. Его лицо, озаренное ярким пламенем, не имело характерных черт или определенного выражения, даже возраст определялся только по голосу – далеко за пятьдесят. Женщина значительно моложе, также обезличенная. Демисезонная одежда не модная, но достаточно опрятная. Есть в людях особенная интеллигентность, легко располагающая к себе.
Он склонился над бумагами, с трудом отслоил верхний размокший лист. С минуту разглядывал мелкий убористый текст, нанесенный синей пастой – должно быть, привыкал к незнакомому почерку. Отбросил потухший окурок, и опустил указательный палец на бумагу.
Дорогой незнакомый друг! Я благодарен Вам за нечаянное внимание к моим рукописным строкам. Не посчитайте за навязчивость, но мне доставит великую радость Ваше мнение о найденном произведении – этой выстроенной с большой щепетильностью моей личной жизни. Вы скажете, ничего примечательного быть не может – все в той или иной мере повторяется. И все-таки я смею надеяться на отличительные особенности. Всего два года высоконравственной жизни, и вдруг – большие сомнения в оценке событий и правомерности собственных поступков. Всем известно, совесть – высший судья. Именно к своей совести я прислушивался. А сомнения? Неужто надо было жить бессовестно… Поэтому я взялся за перо – с целью таким простейшим способом проследить ход своего мышления и выявить непростительные изъяны.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: