Валера Жен - Катарсис

Панферов забежал в свой корпус и вынес толстый портфель.

– Это все! Даже распаковаться не успел, – обронил на ходу. – Хотел убедиться, есть ли смысл оставаться еще на день. В моем случае пустая трата времени —непростительная роскошь.

При их, очень разумных, опасениях база и лес вмиг остались далеко позади. Под ногами расстилалась пустынная асфальтовая дорога. Теперь можно было бы не торопиться, но оставалось много скрытых от них фактов. О трупах в спальном корпусе знает ночной следопыт. Что ему еще известно? Если о своем приятеле Панферов молчит, то со своей стороны он уже все продумал. Еще важно не попасться кому-нибудь на глаза, о своем пребывании на базе тоже нельзя проговориться. Когда остановили попутку , день уже рассиялся вовсю. Времени было достаточно, чтобы следопыт успел поделиться своими наблюдениями с администрацией базы. Не трудно представить всеобщий переполох.

В ее поведении появилась нервозность, Панферов выглядел более спокойным. Они оба часто поглядывали на спидометр и зеркало заднего вида. Водитель «Газели» заметил их состояние, он то и дело поворачивался к ним, как бы прицениваясь, иногда задавал незначащие вопросы. Панферов отвечал односложно, лишь изредка бросал несущественные фразы о плохой дороге, изнуряющей жаре и прочих пустяках, сознательно искажая голос. Однако водитель, в одиночестве проделавший дальнюю дорогу, оказался не в меру разговорчивым и любопытным. Панферов предложил помолчать по причине личных неприятностей.

Молчание затянулось, и Люба углубилась в собственные размышления. Думала о сыне, муже… рассматривала руки, не осталась ли на них кровь. Задремала. Сдавленный хрип пробудил ее. Она встрепенулась и сразу же посмотрела на своих спутников. Сама сидела позади, и жуткое зрелище предстало во всех подробностях, усугубляя и без того мрачное состояние.

Панферов одной рукой обхватил шею водителя, другой придерживал руль. Затухающие звуки могли означать, что одним трупом становится больше. Прояснилось, почему Панферов долго выбирал машину. На крайний случай искал слабую жертву. Водитель своей общительностью и сметливостью сам себя приговорил. Люба тоже на волоске от смерти, не в ее силах что-нибудь изменить. Хотелось глянуть в зеркало, чтобы окончательно убедиться, как сильно она постарела и… поседела. Ей всего-то двадцать четыре, и вот – уже трижды рядом с ней дыхнула смерть.

Панферов свернул на обочину, с четверть часа наблюдал за проезжающими машинами, опасаясь преследования и возможных свидетелей. О чем-то еще размышлял. Возможно, взвешивал вероятность предательства со стороны Зуевой. Наконец спокойно пояснил:

– Видишь ли, детка, он опасный свидетель, на него все равно выйдут. А теперь шито-крыто, бояться некого. Людей на базе много, нас не приметили.

– А Игорь?

– Что Игорь… не скажет, у него рыло в пуху… было.

Похоже, он все рассчитал, а спорить с ним опасно. Она понимала, кем для него является. Подъехали к озеру, где берег обрывался круто вниз. Юрий вышел из машины, подал ей руку.

– Помоги столкнуть.

Вдвоем они легко сдвинули машину с места, и она с радостным фырканьем покатилась подальше от них. Минут пять пузырилась вода. Не осталось следов машины, если не считать примятой травы и там же нескольких масляных пятен. Сидели на берегу и смотрели вдаль, стараясь увидеть что-то за горизонтом. Да разве дано человеку видеть за пределами своего кругозора.

До города ехали на стареньком «Москвиче». За квартал до ее дома расстались с водителем и друг с другом. Когда она сделала шаг в сторону, Панферов зацепил пальцем ее поясок, с угрожающей интонацией произнес:

– Мы с тобой увидимся, не правда ли?

– Может быть. – Он так посмотрел, что она поторопилась придать интонациям мажорность: – Да, конечно. Обязательно!

Наконец-то она вырвалась. Ноги несли ее прямо к дому. Хотелось быстрее увидеть ребенка и… мужа. Ее жизнь круто меняется, и муж должен знать, с какой непорядочной женщиной он делит постель. Она не может допустить, чтобы ни в чем неповинный человек прожил единственную и неповторимую жизнь в обмане. Галина была бы ей довольна. Любе не страшно думать, что будет потом, наконец-то, она обретает душевную свободу. Пусть ощущение временное. Она уже никогда не сможет простить себе гибель подруги.

ПОТОМОК ВЕЛИКОГО ОРДЕНА.

Самые крупные жизненные планы, пусть даже хорошо просчитанные, часто выглядят утопичными. Всякие грандиозные планы, как и мечты, имеют свойство растягиваться во времени и сопровождать всю жизнь. На длительном непростом пути нередко приходит разочарование, а вместе с ним появляется неуверенность в собственных силах. Юра не может позволить себе такой слабости. В предчувствии депрессии он закупает ящик хорошей водки, приглашает из своего окружения девицу и на четыре дня уходит в запой. Всегда все повторяется в одинаковых пропорциях – водка, развлечения и похмельный синдром. После вынужденной процедуры он, казалось, рождался заново и силы чувствовал свежие – нерастраченные. И вот снова назревало депрессивное состояние, но появилась возможность прокатиться в «Лазурную гладь». Мероприятие так себе, но в качестве альтернативы примитивному и болезненному запою могло сгодиться.

Как и полагается крупному и перспективному гегемону, каждый его шаг должен иметь серьезное обоснование. А в случае с поездкой на озеро подумалось о соратниках. Он обязан использовать любые возможности для общения и расширения своего влияния. Великие замыслы требуют крепкой опоры, а рядом мелкая шушера. Игорь неплохой парень в обывательском понимании, но не орел. Зависит от Зуевой. Она держит его крепко, да и он ее бизнесом связал. Какой-то смешной четырехугольник. Юра спит с его женой, а у Игоря шашни с Зуевой – пока ее муж на службе. Никто из них не видит дальше своего носа. Удобно и безопасно.

Сын богатеньких родителей, а в качестве карточного долга предложил подружку. Думает, теперь сам Панферов у него будет в долгу. И это из-за какой-то бабы. Дурак! Если бы только знал, сколько у Юры детей гуляют под чужой фамилией. Он и сам не мог бы сосчитать. Не любит возвращаться на старую тропу. Это как на войне, нельзя засиживаться на одном месте, чтобы противник не пристрелялся. Одного случая хватило, теперь придерживается железных правил. Это Игорю смешно. Понятное дело – дурак, ему бы опыта побольше и нервы покрепче. Чуть что – сразу истерика. Сколько не присматривался, так и не решился привлечь к работе. А квартирные кражи – интеллигентное дело, психологом надо быть, а не слюнтяем.

Что касается Юры, то он презирает мелких людей. Для себя сделал выводы и поставил задачи, наблюдая за лидерами политических партий и высшим руководством страны. Не просто было сколотить даже маленькое окружение из преданных людей. Чиновникам среднего ранга проще – им всего-то нужны единая политическая ориентация и деньги, а их непорядочность и жуликоватость – естественные качества, необходимые для карьерного роста и личного обогащения. Труднее найти достойных и уверенных в себе ребят, то есть смелых бойцов. В первую очередь присматривался к Игорю, но испытал разочарование. Находка для легавых , и – только. Даже его смерть не оправдает провала. Пытался представить экстремальную ситуацию, когда неожиданно появляется хозяин квартиры и застает его на месте преступления. Растеряется. В панике начнет искать другой выход. А какой может быть выход, если высоко и балкона нет. Тут надо спрятаться и приготовиться к атаке. Таким образом, чтобы на память свою фотокарточку не оставить. Позже спокойно взять все, что присмотрел. Потом ищи-свищи. Нет, плохой из него соратник, в команде Панферова самое слабое место. В квартирной философии ничего не смыслит. Ему бы только детские книжки читать, а мир, скрытый за десятью замками, не для его слабых мозгов. Дурак – одним словом. Такими же ничтожествами остаются все домушники , озабоченные только материальной выгодой. Самое место им – тюрьма.