Итан Планк - Музыка Рода Человеческого

– Расскажите о своём доме, мистер, – произнесла Глория, совсем забыв о предстоящей работе.

Композитор, откинувшись в своём кресле, покосился на порог комнаты, затем взглянул на лежащую рядом собаку и, повернувшись обратно к своему монитору, произнёс:

– Дом как дом, моя дорогая.

– У вас прекрасный дом, – с иронией сказала девочка. – Мне хотелось бы и от вас услышать что-нибудь. Поэтому я спрашиваю о доме.

Мужчина, тяжело вздохнув, перевел взгляд в глубину комнаты, где располагался совсем не освещённый книжный стеллаж, забитый до отказа коллекционными книгами, с едва прочитываемыми названиями на корешках обложек, с виниловыми пластинками и компакт-дисками. Между стеллажами, в самом тёмном углу располагалась дверь, ведущая в злополучный подвал с «коконом».

– Мой дом находится в восьми милях от Уайт-Плейнс.

Как ты понимаешь, от концертного зала, где я тебя нашёл, мы находимся не так далеко.

– Значит, вы здесь местный?

– Можно и так сказать.

– А я пересекла десять штатов, чтобы взять у вас из рук конфету, которая изменила мою жизнь, – заключила Глория, понимая, что заводит разговор в тупик.

Девочка уставилась на камеру пронзительным взглядом. Композитор долго думал, как отреагировать на её слова, но пришёл к выводу, что лучше промолчать, не портя диалог. Лишь неприятный холодок от понимания всей глубины этой фразы, прошёлся по спине Композитора. Перед глазами отчётливо всплыли фрагменты того дня: находясь в автобусе, в котором он обходил одного ребёнка за другим, постоянно возвращался взглядом на голову Глории.

– Если ты не против, я продолжу.

– Конечно.

– Мой дом стоит на реке Ист-Бранч-Бирам, – продолжил мужчина. – Я живу здесь с детства и всё, что вокруг этого дома, не тронуто цивилизацией на протяжении последних семидесяти лет. Не считая моста и дороги, по которым проезжает не больше двух машин в неделю.

– Вы живёте на полуострове?

– Нет. Просто здесь одна дорога. И когда-то здесь жили фермеры.

– У вас большой дом?

– Я думаю, большой. Но… – Композитор замешкался. – Мой дом поделён на два. До моей семьи тут жили два разных человека, которые занимались своим делом. Я не знаю, были ли они знакомы друг с другом. Знаю только, что один из них был фермером. Перед моим домом до сих пор сохранилось поле.

– Кому тогда принадлежит вторая часть дома?

– Я не знаю. Он давно пустует. Раньше там работал один человек. Он рано умер, а его дети, повзрослев, соблазнились плюсами цивилизации и переехали в мегаполис.

– Почему вы не присвоили себе весь дом?

– Когда его дети окончательно уехали, у меня не было большой надобности претендовать на чужую территорию. А сейчас мне слишком много лет, чтобы ломать голову над тем, в какой из комнат я хотел бы провести свой день. Меня целиком и полностью устраивает та часть дома, в которой живу я.

– И вы не поддерживали с соседями отношения?

– Я хорошо знал деда и отца того, кто в итоге покинул этот дом. Это были славные люди. Настоящие трудяги. Видишь ли, давным-давно люди часто жили там, где работали, и работали там, где жили. Я, правда, должен признаться, не попадаю под это описание. Мои родители переехали сюда ещё до моего рождения. Бурная жизнь мегаполиса была не для них. Отец тоже был композитором и в успокоительных звуках природы он нашёл вдохновение. Соседи же держали рогатый скот. Я помню, как отец показывал его мне в то время, пока отдыхал от изнурительной работы. Мой отец любил здесь всё. Мою маму, меня, дом и соседей. Когда окончил университет, мне пришлось часто бывать в командировках и поэтому пропустил момент, когда другая часть дома опустела.

Мужчина неожиданно замолчал – в горле застрял ком, который удалось протолкнуть стаканом воды.

– Если мне не изменяет память, – продолжил мужчина, – последний из покинувших дом вроде бы был плотником.

Но я могу ошибаться.

«Плотником?» – подумала Глория, машинально опустив голову вниз.

Её пальцы сжали подлокотники кресла и в очередной раз нащупали их неприятную обратную сторону. В голове засела странная мысль. Очень быстро ей пришлось поднять голову обратно, потому что мужчина продолжил свою историю.

– Через какое-то время я понял, как работает мой отец.

Я занялся музыкой, пошёл по его стопам. Я вспоминал его каждый раз, когда давал себе возможность отдохнуть. Где бы я ни был, у меня всегда были перерывы на отдых. В моей жизни был совсем короткий промежуток времени, когда я, находясь дома, в перерывах ходил к соседям, тогда ещё жившим здесь, брал одну из их лошадей и гулял с нею по полю, расположенному перед домом. Мне почему-то никогда не хватало смелости попросить разрешения покататься на одной из них. Но в любое время суток я мог уйти с лошадью почти до края поля. Такие смиренные животные, такие выразительные, огромные и всегда с печальными глазами, обладающими какой-то магией. И я, наполненный миром звуков и нот, мысленно пробовал ей о чём-то сказать. Увлекшись, ронял пару слов вслух, сам себе смеялся под нос, удерживал узду и шёл дальше. Смешно, наверное.

Композитор поймал себя на неудачной мысли, что, проехав десять штатов, Глория должна выслушивать сентиментальную ахинею, исходящую от него.

– В вашем доме получается два входа?

– Да. У каждого своё крыльцо. И оба с разных сторон. Мы никогда не мешали друг другу, как ты понимаешь. Подъездные дороги тоже к каждому входу свои.

– Что видно из ваших окон? – спросила Глория.

– Окна в гостиной смотрят на поле и на подъездную дорогу к моему входу. С другой стороны окна выходят на речку, хоть она и далеко.

– А за речкой виден Нью-Йорк? – не успокаивалась Глория.

– Не совсем, – опешил Композитор. – За речкой – лес.

Нью-Йорк видно из гостиной. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Мне просто интересно. Интересно, где вы живёте и как работаете. И что больше всего на вас оказывает давление, что вдохновляет на работу?

– Было бы, конечно, неправильно полагать, что меня может вдохновлять только вид из окна.

– Согласна с вами.

– Вдохновение приходит неожиданно. Бывает, что оно накрывает тебя во время или сразу после общения с каким-нибудь человеком. Бывает, что через какое-то время, и почти всегда неожиданно. Свою рабочую комнату я обустроил без окон. Возможно, это неправильно, но мне так проще сосредоточиться на важном. И уж если возникает необходимость посмотреть в окно, я выхожу в гостиную или из дома.

Здесь красивые закаты.

– Закаты, – словно в тумане повторила девочка.

– Как-нибудь я сфотографирую и покажу тебе.

– Вы живёте один?

Композитор проигнорировал вопрос и предложил приступить к работе. Но Глория твёрдо стояла на своём и повторила вопрос, чем вызвала лёгкое негодование и раздражение мужчины.