Итан Планк - Музыка Рода Человеческого

– Я выключу все мониторы и микрофоны, – объяснился Композитор, понимая её недоумение.

– Я поняла, но я так не могу, – перебив его, возразила девочка.

– Глория, других вариантов нет, – стараясь сохранить спокойствие, произнёс он.

– Это неприятно.

– Я понимаю тебя, но ты должна была ещё вчера понять, что некоторые обычные в нашей повседневной жизни вещи тебе придётся делать в таких условиях.

– Разве… Нельзя изменить для меня условия пребывания?

– Боюсь, что нет. Ты же сама это прекрасно понимаешь.

– Но ведь это все сказывается на работе! Что в этом плохого, если я буду жить рядом с вами, иметь под рукой все удобства? – стала перебирать варианты девочка, немного запутываясь в словах.

Ответа не последовало.

– Эй! Я с вами разговариваю! – занервничала Глория.

И снова тишина. Лишь через несколько секунд её монитор неожиданно погас и что-то хрустнуло в динамиках.

«Как так? – подумала про себя девочка. – Вот как легко можно уходить от проблем?»

Просидев несколько минут, она поняла, что её действительно оставили одну, не уточнив, правда, на сколько.

Глория не нашла ничего лучше, чем заплакать. Её слезы затянулись на несколько минут, когда она всё больше убеждалась в своём ничтожном положении. В горле застрял противный ком от накопившейся слизи. И унижения. Чтобы хоть как-то прийти в себя, она постаралась, насколько это возможно, расслабиться. Вскоре её мысли наполнились воспоминаниями из недалёкого детства. Перед глазами всплывали картины заднего двора, где она жила. Звонкие голоса подружек-сверстниц и ясная жаркая погода. Они кучей детишек нашли большую тень под деревом и, усевшись под ним, спасались от зноя и молчаливого штиля. Этот задний дворик был настоящим укрытием от непредсказуемых машин, посторонних людей и просто любопытных глаз.

Глория вспоминала другой день, когда, сделав домашние задания по школе, она обзвонила всех ближайших подруг и назначила им время встречи в условном месте. Как выпрашивали девочки велосипеды и самокаты у мальчишек, живущих по соседству, и, визжа и горланя, резво крутя педали, рассекали по двору наперегонки. Как однажды одна из её подруг на полной скорости влетела в красный пикап, который ненадолго припарковался в неудобном месте. И как потом хозяин автомобиля, выставив всех детей в ряд, по их виноватому взгляду пытался определить конкретного виновника этой аварии.

Однажды весной, когда у реки начал цвести рогоз, Глория с подругами, возомнив, что им достаточно лет, чтобы позволить себе гулять на значительном расстоянии от дома, никого не предупредив, ушли веселиться к реке. Утопив чужой велосипед, они долго бродили вдоль берега, встречая на своём пути жаб, водяных пауков и дохлых рыб. Долго смотрели на свои отражения, склонившись к воде с лодочной стоянки. Глории нравилось нагибаться над водой, ловя на её глади такое положение цветущей кувшинки, чтобы она находила на отражение уха. Зеленеющий мир оказался куда более интересным, чем территория заднего двора возле развязки дорог с неудобно припаркованными машинами.

Зимой они ходили туда же, к реке. Продавливали ногами тонкий лед, рвали безжизненные засохшие стебли травы, вооружались ими и представляли, что в руках у них шпаги и

они фехтуют, яростно лупя друг друга по курткам.

Глория не поняла, как много прошло времени, но неожиданно зажёгся экран её монитора. Глаза тут же устремились на него. Общий свет в «коконе» стал ярче.

– Все нормально? – поинтересовался мужской голос, не издав ни единого звука своего движения.

– Да, – робко ответила Глория, опустив глаза.

«Должна ли я отчитываться вам по этому поводу?»

– У тебя нет часов, но я дал тебе времени достаточно.

«Мне кажется, я буду писать кипятком от вашей любезности».

– Мне показалось или ты о чём-то думала? – поинтересовался Композитор.

– Как вы это поняли? – снова подняв глаза на монитор, встревожено спросила девочка. – Вы всё-таки следили за мной?

– Нет, моя дорогая. Я включил аппаратуру только сейчас.

Мне нет смысла тебя обманывать. Просто я заметил в твоём лице какую-то серьёзность.

– У меня всегда такое лицо, – возразила Глория.

– Неправда. Я знаю, какая ты бываешь.

– Неужели?

– Знаешь, – начал Композитор после заминки, – как и обещал, оставил тебя одну и отлучился. Надо было решить кое-какие дела. И вот парадокс – вспомнил о тебе случайно.

Это было чистой правдой, и мужчина улыбнулся своей рассеянности, но Глория этого не видела и шутку не оценила.

– Я думала о доме, – наконец сказала девочка.

– Это хорошо.

– Что в этом может быть хорошего?

– В тебе рождаются эмоции, переживания и чувства. Это то, что мне надо при создании музыки.

– На данный момент у меня переживания о личной гигиене. Я хотела бы принять душ.

– Это исключено, моя дорогая. Если ты помнишь, я уже говорил о том, что ты лишена водных процедур, но ты обеспечена всем необходимым ровно в тех объёмах, чтобы ты могла жить и работать.

– Да, помню. Но вы оговорились, что я буду мыться! – раздражённо произнесла Глория.

– Будешь.

– Как это происходит?

– Это происходит ночью. И я больше не хочу об этом говорить. Просто прими как факт! – настойчиво произнёс голос.

– Вы сами меня моете? – не успокаивалась Глория.

– Нет. Мои руки к тебе прикасаться не будут.

– Тогда я вас не понимаю. Вы раздели меня, вы прикасались ко мне. Кто же будет меня мыть?

– Тебя этот вопрос смущает?

– Меня этот вопрос интересует.

– Хорошо, я как-нибудь вымою тебя перед сном, – долго думая, ответил голос. – И ты убедишься в том, что ты будешь принимать водные процедуры, как ты этого пожелаешь.

Глория на секунду представила, как это могло бы выглядеть. Она была даже согласна на ошейник, лишь бы встать на ноги и вспомнить каково это, чувствовать твердь под ногами.

– Давай забудем все эти диалоги и приступим к работе?

– Вот так сразу? – удивлённо спросила Глория.

– Предстоит много работы. А обсуждать условия твоего пребывания здесь можно бесконечно долго.

– Всегда всё по-вашему.

– Прости…

– Я хочу есть, – отвертелась девочка, почувствовав лёгкий голод.

«Вы же не откажете мне в еде?» – подумала Глория.

– Отлично. Я рад, что у тебя проснулся аппетит!

В комнате мужчины заработал аппарат. Несколько тюбиков тут же были распакованы, и их содержимое перелито в специальную ёмкость. Завтрак Глории состоял из какао и жидкого творога с повидлом.

Допивая тёплый какао, девочка неожиданно почувствовала что-то домашнее, что-то, что очень напомнило один из воскресных дней, когда поутру на кухне её встречала мама.

И манил сладкий аромат жареных хлебцев и горячего шоколада. За завтраком были разговоры, и яркое солнце, прогревающее всё, что было за окном, наполняло теплом и кухню.