Натали Варгас - Cave canem, или Осторожно, злая собака. Книга первая

Наступило недолгое молчание. Глотнув коньяка, маркиз отошел от прилива ярости, что так хорошо скрывал под маской безмятежности.

– Я понял, что нападавшими были люди с моря, так как по всей местности никто не мог определить их происхождения. Префектура оказалась не в состоянии помочь мне, и я взялся за поиски сам. На четыре года я нанялся в корсары и узнал все о каперских судах и командах близ берегов Испании. Вскоре в мои руки стали попадать первые плоды долгих трудов. Один из пиратов в обмен на быструю смерть рассказал, что ограбление было замышлено людьми из общества.

– Кто-то злонамеренно нанял пиратов, дабы не только ограбить, но и истребить вашу семью?

Маркиз согласно кивнул.

– Видите ли, жена моя принадлежала старейшему роду герцогов де Сварро. У них имелось достаточно врагов. Да и отношения нашего клана с ними уладились лишь с моей женитьбой на представительнице их рода.

– Теперь понимаю.

– Итак, к моим поискам прибавилась не только желчь мести, но и клановая распря. По следам, которые оставляли скупщики краденого, я добывал информацию. В девяносто девятом я охотился за одним из тех, кто стоял во главе нападения. За бароном фон Фойленом. Тот оказался врачом князя Камышева.

– Не хотите ли вы сказать, что и сам князь был замешан в столь грязном деле?

– Утверждать не могу. Барон покончил собой, как только узнал, кто я.

– У вас была жуткая слава, ваше сиятельство. Знал ли князь о ваших поисках?

Маркиз усмехнулся и цокнул языком.

– Нет. В тот год он пригласил меня на службу в качестве управляющего его заграничными владениями, а в прошлом году – и в качестве бурмистра. Благодаря ему, я бросил корсарство, выучился в медицинской академии и беспрепятственно смог перемещаться по Европе как управляющий светлейшего и как врач. Шесть лет назад я стал свидетелем долгой и мучительной смерти последнего из тех, кто зверствовал в моем замке, но так и не приблизился к тем, кто стоял за всей трагедией.

– Вы думаете, они еще живы?

– Уверен!..

Вдруг экипаж дернулся. Лошади, засуетившись, кинулись вправо, влево, а потом и вовсе понесли галопом, пытаясь оторваться от сковавшей их вместе оглобли. Шарапа привстал, натянул вожжи. Промерзшая кожа гужевых петель заскрипела, постромки зазвенели от неожиданного напряжения. Пар от спин животных сизой дымкой взвился в мерзлый воздух.

– Волки! – крикнул Шарапа, указывая в сторону – туда, где темнела глушь соснового леса.

Не дожидаясь реакции хозяина, он полоснул кнутом спины первой двойки. Михайло, сидевший верхом на правом коне второй пары, невольно откинулся, но сумел удержаться. Экипаж понесло по припорошенной ранним снегом дороге. Маркиз и следователь обернулись. На границе между пасмурным небом и ровной кромкой леса нарастал звук, способный остановить кровь в венах путников. Неровно поднимающийся и пропадающий вой следовал за экипажем, пугая не только лошадей, но и вооруженных до зубов пассажиров.

– К мушкетам! – крикнул Брехтов, стягивая рукавицы.

Лицо его соседа напряглось. Маркиз вглядывался в серые пятна приближающейся погони.

– Позвольте им подойти поближе! – ответил наконец де Конн. – Стрелять нужно точно в цель!

– А не лучше ли пальнуть пару раз сейчас? – недоумевал следователь. – При эдаком шуме они могут и отстать… Волки боятся пальбы!..

– То не волки, уважаемый! – перебил его де Конн. – То собаки!

Брехтов вылупился на маркиза. Между тем заунывный шум нарастал прибойной волной, раскидывался по краям леса и ухал над головами. Экипаж бешено заколотило, задергало от неровного бега четверки перепуганных коней. Шарапа гикнул, неистово прошелся по крупам жеребцов прошитым кнутом. Те, фыркая и вскидывая головы, метались и толкались, будто охваченные огнем. Экипаж несло по раскисшей дороге, закидывая грязью возницу.

– Карамба, кабронес дэ мьерда! – слышалось с места Шарапы.

Извращенная ругань и жесткие щелчки кнута, в конце концов, привели животных в чувство. Но для Михайло было уже поздно. После нечеловеческих усилий удержаться в малом седле он повалился на бок и в попытках ухватиться мотавшейся рукой за соседнего коня, съехал промеж передников. Через несколько секунд его болтало под брюхом жеребца. Он умудрился вцепиться обеими руками в подбрюшник, запустив ноги под шлею. Увы, такое положение не устраивало ни форейтора, ни несущегося коня. Это понимали все, включая стрелков. Раздался первый залп ружей. Две собаки врылись в грязь, словно подкошенные. Эхо от выстрелов чечеткой разнесло печальную весть по узкой просеке. Оба стрелка ловко перезарядили штуцеры.

– Стрелок Преображенского полка, к вашим услугам! – выпалил следователь в ответ на восхищенный взгляд маркиза.

– Мое почтение! – ответил тот, и новый залп свалил еще двух псов. – Нам нужно отделаться от них как можно скорее, а то я потеряю форейтора!

Полукруг погони сужался вокруг задка экипажа. Прежде чем одно из серых созданий изловчилось нырнуть под брюхо правого передника, прогрохотало еще несколько залпов. Михайло заметил угрозу, подтянулся, выпрямился, чтобы не отдать собственный зад на потеху собакам. Та вцепилась в подол его кафтана. Под экипажем раздался крик борьбы. Михайло ожесточенно отбивался высвобожденной ногой, но от этого его хватка ослабевала. Он рисковал свалиться. На помощь псу поспешали еще трое, и Михайло завыл от ужаса. Вдруг над ним пронесся щелчок кнута от руки Шарапы, столь мощный и пронзительный, что разбил череп одному из нападавших животных. Второй пес отлетел со следующим ударом, подобно вышибленной топором щепке. Кровь и мозги веером покрыли новенькую одежку форейтора.

– Держись! – вывел его из шока голос Шарапы. – Подтягивайся, не зевай!

Удары кнута сыпались по телам догонявших псов. Грохот залпов, гул эха, рычание зверей. Грязь летела в лицо, и ветер, швыряя сухие листья, резал глаза. Но вдруг до слуха защищавшихся донесся звук. Раскатистый, заунывный, наподобие гудения охотничьего рога. Погоня мгновенно отстала, рассыпалась по кромкам леса и исчезла.

– Стой! – гикнул Шарапа, натягивая вожжи.

Рысаки вскоре перешли на шаг, и экипаж остановился. Шарапа спрыгнул, побежал к Михайло.

– Потерпи, – промолвил он, оттягивая тугую шлею от туловища коня. Примерзшие к ремням пальцы форейтора не разгибались.

– Возьми спирта и бинтов из моей аптечки! – приказал гайдуку де Конн. – Осмотри, нет ли рваных ран!

Маркиз вынул саблю из ножен, спрыгнул со ступенек экипажа и тяжелой поступью направился туда, где виднелись серые пятна на желто-алом ковре из листьев. Прошел к одной из собак, что еще шевелилась и жалостливо визжала. Брехтов, озираясь по сторонам, принялся перезаряжать все ружья и пистолеты. Ни звука из леса. Раненый пес не сопротивлялся железной хватке де Конна, и молниеносный удар отрубил зверю голову.