Натали Варгас - Cave canem, или Осторожно, злая собака. Книга первая

– Темная слава у вашего доктора, – улыбнулся Шарапа.

– Трудно ему здесь. Порой ночами не спит. Нам его окна отсюдова видны. Все читает и читает.

Шарапа оскалился как можно более дружелюбно, едва сдерживая радость от найденного перстня хозяина. Ох, дотянется он до того рыжего карабинера с большой дороги!

Обед в Доме князя Камышева был необычным. Во-первых, он проходил не в столовой, а в большой зале для танцев. Во-вторых, в нем участвовали новые лица. На них-то и было сведено все внимание владык Дома и их друзей.

Первым из приглашенных к обеду явился маркиз де Конн. Гость был необычен, этим и привлекателен. По выправке человек значительного положения, чья шея привыкла к высокому воротнику. Возраст не определить, так как неподвижное лицо его не отягощалось морщинами. Широк, подтянут, жилист и силен. От рождения смуглое лицо, челюсть широкая, со слегка выступающей нижней губой, переходившей в почти квадратный подбородок. На этом прочном основании возвышался высокий широкий лоб, переливающийся в прямой нос. Под изогнутыми густыми бровями – черные глаза, но со столь странным зеленоватым отсветом, что казались цепкими и неземными. Он выглядел бы грозным и жестким, если бы не губы – небольшие, но полные и ярко очерченные. Благодаря выдающемуся подбородку с глубокой ямкой сластолюбца, маркиз казался дамской части очень мужественным, чего как раз и не хватало в среде местных недорослей. Одежда гостя была и проста, и богата одновременно. Темно-бордовая с золотой расшивкой испанская а-ля франкеса, жилет из лионской парчи, белые кружева и золотая брошь с загадочно-черным камнем. Вместо парика его крупное лицо обрамляли собственные, густые, иссиня-черные волосы без буклей, собранные на затылке в бантик классического образца.

Спутник гостя, поистине гигант, хорошо одетый, но простой в манерах, представлял из себя особо выделяющийся объект. По возрасту не более тридцати, с огромными живыми карими глазами, массивной шеей и развитыми плечами, он напоминал орловского рысака, буйного и необузданного. «Скакун» без всякой застенчивости осматривал дамскую половину. Тех это ничуть не смущало, кроме разве что гувернанток. Острое лицо гиганта напрягалось в ответ на более чем любопытные взгляды девушек, сосредоточившихся на его длинных мускулистых ногах, столь прекрасно сочетавшихся с белыми шелковыми чулками, замшевыми кальсонами, плотно облегавшими бедра, и всем остальным, что заметно выдавалось выше названного. То был Шарапа, гайдук маркиза и его верный спутник.

Графиня Алена, окруженная свояченицами и молодыми обожателями, расположилась у правой стены подле веранды. Она единственная сидела в зале, громко говорила, шутила и по-хозяйски всех оглядывала. По слухам, веселый характер девицы только добавлял масла в огонь юношеских сердец. Да и кого мог оставить равнодушным этот струящийся соловьиной песней голосок, глаза цвета безоблачного неба, свежее круглое личико и улыбка, мимолетная, зовущая?

Лакеи суетились с подносами, дворовые носились по зале, устанавливая столы, стулья, подносы и канделябры. По-видимому, готовилось нечто грандиозное.

Первым, до появления княжеской четы, маркизу представили графа Луку Михайловича Саблинского, председателя местной дворянской управы и следственного пристава. Высокий, белокурый, в гвардейском вицмундире, он выделялся элегантностью истинно русского дворянина. Но особенно Лука Михайлович славился тем, что нес слухи впереди планеты всей. Вот и сейчас его глаза озорно прищурились.

– Рад вашему приезду, Авад Шаклович, – обратился он к гостю по-французски, – премного рад встретиться с самим управляющим его светлости. Одного не понимаю, почему вы решили остановиться здесь? Не лучше было бы распоряжаться делами его светлости в столице?

– В первые месяцы я решил поближе познакомиться с окружением князя, его семьей и здешним укладом жизни, – ответил тот на русском языке, слегка подправив улыбкой холодную мину.

– Вы прекрасно говорите по-русски! – искренне удивился граф. – А мне доложили, что вы прибыли в Петербург всего лишь пару недель назад.

– Да, но я пробыл в дороге из Южной Америки более шести месяцев, – рассмеялся маркиз, – чего вполне бы хватило на изучение любого языка. К тому же я четыре года жил в Петербурге в конце прошлого столетия. Учился в медицинской академии, после чего стал управляющим князевым имуществом за границей, но в его Доме так толком и не побывал.

– О, тогда с возвращением вас, маркиз! – граф крепко похлопал гостя по плечу и потер руки. – Весьма своевременно!

По шустрым глазам графа Саблинского стало ясно, что именно тот имел в виду. Князь Камышев уже одной ногой в ином мире, а свое состояние он не желал оставлять в полное распоряжение ни Камышихе, ни Алене – как он говорил, «двум глупым бабам».

Граф взял собеседника под локоть, наклонился к самому уху и вполголоса произнес:

– Учитывая напряженность в европейских королевствах, ваше умение сохранять собственность князя за рубежом в полной неприкосновенности достойно всяческих похвал. Однако у Аркадия Дмитриевича нет ни прямых, ни нисходящих, ни каких бы там ни было боковых наследников. Он лишил права наследия всех и, говорят, готовится объявить избранником либо совсем постороннее лицо, либо наследника из незаконнорожденных сыновей.

– А таковые имеются?

– Разумеется! Поговаривают, – граф перешел на шепот, – что некоторые из них находятся здесь инкогнито. Ждут оглашения завещания, – де Конн понимающе кивнул головой. – Скажу более, финансы его светлости не так уж крепки, и, ежели не взяться за них со всей сурьезностью, его земли в некоторых губерниях пойдут с молотка в уплату долгов.

– Ах, вот как!

Саблинский цокнул языком.

– А вы знаете, что у князя внучка на выданье? Алена. Сирота и бесприданница. Правда, именно ей принадлежит единственное приличное развлечение в сей деревне. Салон!

– Что за салон?

– Пустая возня барчуков! От нечего делать. Хотя бывают там и серьезные лица. Занимаются гаданием, болтовней и обсуждением новостей.

– Вы там были?

– Я, знаете ли, иногда поглядываю, – замялся Лука Михайлович. – Ничего предосудительного… Жена князя изо всех сил пытается выпихнуть бедняжку из Дома и сватает ее всем, кто подвернется.

– Не родня? – де Конн глянул в сторону молодой графини.

– Купчиха? Нет, не родня. Князь овдовел лет так двадцать назад. Ах, это целая история, ваша милость! Он много путешествовал и остановился здесь… когда же?… в начале восьмидесятых прошлого века. Говорили, что дети Аркадия Дмитриевича, кроме матери Алены, умирали в раннем возрасте. Единственная дочь Валерия вышла замуж за откровенного кутилу, графа Димитрова. Да еще как вышла! Без согласия на то родителей! Приданое ей князь выдал, но в наследстве потомкам отказал.