Леона Дикин - Игра

– И вы его уволили?

– Ага. Воровство – серьезный проступок, так что ему уже ничего не светило.

После разговора с Джерри Муром они позвонили боссу Фэй Грэм, в бристольское агентство бухгалтеров по налогообложению «Фишер и Райт». Этот разговор тоже многое прояснил.

– Фэй была феноменальным бухгалтером, – сообщил партнер компании Джон Фишер, одетый в накрахмаленную белую рубашку, серый галстук с массивным узлом и костюмный пиджак. – Мы уж думали, что благодаря ей озолотимся, но она, уж простите мне эту грубую правду, оказалась прямо-таки кошмаром.

И Фишер рассказал, как коллеги и клиенты годами жаловались на необоснованные требования и пренебрежительное отношение со стороны Фэй. Один клиент отказался работать с ней после того, как выяснилось, что ведение его счета слишком дорого обходится ему по ее вине. Нет, краж как таковых не было, но она предпочитала обеды в дорогих заведениях и вместо поездов ездила на такси.

– Сам я никогда не видел, но мой секретарь Лиза говорила, что Фэй способна действовать самым что ни на есть устрашающим образом. В офисе ее боялись. И вздохнули с облегчением, когда она уволилась, чтобы обзавестись детьми. Думаю, такая жизнь лучше подходила ей. Она всегда твердила, как счастлива дома.

Блум заметила, как Джеймсон приподнял брови, и попыталась сохранить нейтральное выражение лица.

– С этими людьми явно что-то не так, – после разговора сказала она. – Лана вечно отсутствовала и в целом была безответственной матерью. Гарри считал свою жену злой, а ее босс утверждает, что она доставляла сплошные неприятности. Куратор сказал, что Грейсон пригрозил пожаловаться на него за некомпетентность. А начальник Стюарта обвинил его в стремлении третировать людей и манипулировать ими.

Джеймсон демонстративно передернулся.

– Да, но именно это и происходит, когда изучаешь людей под микроскопом.

– Вообще-то да, и если присмотреться к тебе… – Блум умолкла и улыбнулась.

– Тогда понятно, почему ты у нас книга за семью печатями. Вот никто и не решается подвергнуть тебя анализу, да?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Само собой, миссис Частная Жизнь Строго Засекречена.

Блум ответила ему возмущенным взглядом, он хмыкнул и вскинул руки:

– Перед началом нашей совместной работы мне пришлось кое-что разузнать. Надо же было убедиться, что за тобой не числится ничего сомнительного, правильно? И не надо на меня так смотреть. Ты наверняка сделала то же самое.

– Нет, конечно же.

Джеймсон вернулся к своему столу и открыл сайт одной из бульварных газет.

– Вижу, вы с Джейми Болтоном взорвали Интернет. – Он дождался, когда Блум скользнет взглядом по его экрану, и нажал воспроизведение. – Отец девочки дал интервью возле здания суда.

Краснолицый мужчина в плохо подогнанном костюме говорил в камеру: «Психолог сказала им, что, когда двадцатипятилетний мужик обхаживает с сексуальными намерениями мою десятилетнюю дочь, это нормально, и они поверили. Омерзительно! Куда катится мир, если в нем верят не фактам, а словам всяких чокнутых?»

Блум вздохнула.

– Теперь понятно, почему снаружи ждала журналистка.

– Что?.. Здесь?

Она кивнула.

– Как будто никто из них не сидел в суде и не слышал ни слова. Мало того что психическое развитие Джейми Болтона соответствует десяти годам: характер повреждения его мозга означает, что он почти или совсем не испытывает полового влечения – вот они, факты, которые подтвердил невропатолог, – Блум указала на экран Джеймсона. – И это его драгоценная доченька предложила сыграть в покер на раздевание, потому что видела, как мама с папой «все время» в него играют. – Блум изобразила пальцами кавычки, выделив в последней фразе прямую цитату из показаний предполагаемой жертвы.

– Слушай, тебе незачем оправдывать свои свидетельские показания передо мной, – напомнил Джеймсон. – Я на твоей стороне.

Зазвонил телефон, он кинулся отвечать.

– А, сестренка?.. – сказал он в трубку и некоторое время слушал молча. – Вот дерьмо.

Не выпуская из рук телефон, он открыл сайт новостей Би-би-си. На экране появилась фотография Гарри Грэма и заголовок:

Владелец оптики из Бристоля заколот насмерть в своем доме.

Старший инспектор полиции Стив Баркер сжал руку Блум в обеих ладонях: это было крепкое, уверенное рукопожатие, призванное внушать доверие и одновременно напоминать о его высоком чине.

– Ну, доктор Блум, как вы, черт возьми? Я всегда надеялся как-нибудь вытащить вас в наши края. – Два года назад Баркера направили на занятия одного из курсов, который вела Блум в полицейском колледже. Она читала лекции, посвященные криминальным аспектам психологии, ориентированные на будущее полицейское начальство.

– У меня все замечательно, Стив, и насколько я слышала, вас можно поздравить.

Он только что получил повышение и стал помощником главного констебля полиции Эйвона и Сомерсета.

Баркер придвинулся ближе и понизил голос:

– Спасибо. Если кто и удивился сильнее всех, так это я. – Но его попытка умалить значимость события не удалась: слишком уж взбудораженно блестели его глаза. – Но я приступаю лишь через несколько месяцев. Прежний помощник Уилкс уходит в отставку в конце мая.

Баркер провел Блум за стойку в приемной полицейского участка, распахнул дверь и жестом пригласил ее следовать за ним.

Блум так же, как и он, понизила голос:

– А вот я ничуть не удивлена, Стив. Сразу было видно, что вы далеко пойдете.

– Спасибо на добром слове. А теперь пойдемте к Карли. Жуткая вышла история. Как есть жуткая.

Инспектор полиции Карли Мэтерс из отдела по защите детей сидела в большом мягком кресле, уставившись в свой телефон. Через внутреннее окно за ней Блум увидела, что стандартный квадрат кабинета по соседству обставлен удобными креслами и отделан в мягких желтых и зеленых тонах. Стеллаж из «ИКЕА» вдоль боковой стены заполняли книги и игрушки, шторы на окне были ярко-зелеными. Почти весь пол закрывал большой круглый коврик того же жизнерадостного зеленого цвета. Женщина в штатском сидела в одном из кресел, а на ковре мальчик лет восьми-девяти и девочка помладше строили башни из «Лего».

– Карли, познакомьтесь с доктором Блум.

Инспектор вскочила и одним быстрым движением убрала телефон в карман пиджака.

– Доброе утро, сэр, – поздоровалась она с начальником и повернулась к Блум: – Доктор Блум, я инспектор Мэтерс. – Она протянула руку.

Мэтерс была рослой, с практичной стрижкой-каре длиной до подбородка. Ее брючный костюм с нарядной блузкой выглядели элегантно, но в меру. Этот стиль был хорошо знаком Блум. Много лет назад, в стремлении заслужить уважение коллег-полицейских в основном мужского пола, сама она одевалась так же.