Сергей Ермаков - Чужие игрушки. Часть 2

Они замолчали. Продолжил Александр Яковлевич:

– Спор у меня вышел с командиром полка. Я хотел тебя к себе взять. Понравилась мне твоя хватка. И диверсантов раскрыл, и утечку оперативной информации выявил. А, Петр Евграфович уперся. Мне говорит, самому такие офицеры нужны и в штабе и комбатов толковых не хватает. Решили мы с ним, у тебя самого спросить. Так что, я все тебе это честно рассказываю. Сам то, что думаешь?

– Извините Александр Яковлевич. Мое место на передовой. Да и о характере моем вы наверняка осведомлены. Думаю проблемы у вас с моим характером будут.

– Да. Справки я о тебе навел. Кстати хочешь знать почему тебя сразу не расстреляли, а дали десятку?

– Почему?

– А, потому что ты все на себя взял. Твердил что виноват, достоин наказания. С показаниями на тебя других врагов народа ты согласился. На них показаний не дал. Можно сказать, сотрудничал со следствием. Но, странно как-то сотрудничал. Сам себя под расстрел подвел, можно сказать выпрашивал себе расстрел, других защищая. У нас такое не понимают. Просто решили тебя для выполнения плана по другим делам оставить, так сказать на будущее. Так-то. Что хлебнул горюшка? Что молчишь?

– А, что говорить? Сопли рукавом размазывать, в жилетку плакаться?

– Считаешь меня недостойным твоих откровений?

– Нет, просто не привык жаловаться, ни на судьбу, ни на людей. Не хочу никого винить. Сам себе судьбу выбирал. Сам значит и виноват.

– Понятно. Вижу предупреждать тебя держать язык за зубами о нашем разговоре, лишнее.

Александр Яковлевич замолчал, вздохнул и продолжил:

– Жаль. На передовой тебя рано или поздно просто убьют. А, у нас ты бы мог пользу большую принести. Но, сам решил. Так тому и быть. Смотрю я на тебя. и думаю, прав ты. Не вяжется фуражка с синей тульей с твоей небритой рожей. Хотя,…если побрить. Нет. Все равно, как на корове седло, а пилотка твоя грязная тебе была к лицу. Это я тебе как физиономист говорю.

– Спасибо. Александр Яковлевич, товарищ старший майор. А, поможете мне в полковую разведку попасть?

Особист расцвел:

– Ну, это другое дело. Как говорится и волки сыты и овцы целы. Еще раз убедился. Голова ты Хромов. Помогу.

Через неделю Хромов вошел в ротный блиндаж. Навстречу ему поднялся политрук Никитин:

– Хромов! Рад! Очень рад!

Из-за стола поднялся старший лейтенант, молодой человек, лет двадцати пяти:

– Наслышан. Юрий Павлович Санин. Новый командир роты.

Хромов приложил руку к пилотке:

– Здравия желаю товарищ старший лейтенант. Позвольте представиться по поводу дальнейшего прохождения службы. Лейтенант Хромов. Федор Петрович. Вернулся в строй после ранения.

Повернулся к Александру Ивановичу:

– Здравия желаю товарищ политрук. Здравствуйте, Александр Иванович.

Александр Иванович обрадовано:

– Федор Петрович, может чайку?

– Не откажусь.

Александр Иванович обратился к связисту, возившегося в углу блиндажа с телефоном:

– Рядовой, сделайте нам чайку

Хромов тоже повернулся к связисту:

– Здравствуй Миша.

– Здравия желаю товарищ лейтенант. С возвращением Федор Петрович.

– Спасибо, Михаил Валентинович.

Когда связист вышел Санин выразил удивление:

– Скажите, вы всех рядовых по имени-отчеству помните?

– Не всех, но многих. Особенно тех с кем пришлось лиха хлебнуть, бок-о-бок сражаться.

Никитин с восторгом посмотрел на Хромова:

– Федор Петрович, вы наверное еще не в курсе. Вам присвоено звание майор, и по возвращении вам предписано прибыть в штаб полка.

– Я в курсе. Но, уйти, и не попрощаться с теми, с кем воевал, просто не мог. Поблагодарить, что не дали мне богу душу отдать. Вы не против товарищ старший лейтенант?

Санин радостно фыркнул:

– Не то, что не против. Я очень рад. Рад познакомиться с человеком легендой, любимцем роты.

– Не преувеличивайте Юрий Павлович. А то, зазнаюсь, ненароком.

– Думаю вам это не грозит, Федор Петрович.

– Скажите, а кто сейчас командует моим взводом?

– Как вы и рекомендовали Белов. Послали представление на него на звание младшего лейтенанта. С офицерами туго.

– Из него хороший офицер получится. Ну, пока чай пьем, расскажите какие новости в роте.

– Новостей хоть отбавляй. После вашего рейда, тут такая чехарда началась. Мама не горюй. Немцы только через день попытались наступать. Атаку отбили. Танки помогли трофейные. Потом немцам не до нас стало. В соседнем батальоне попытались такой же рейд к немцам провести. Но не удачно. Продвинулись недалеко. Много народа положили. Видимо два раза подряд такое не проходит.

– От чего же, Брусилову это хорошо удавалось. Не доводилось читать?

– Не доводилось.

– Жаль. Почитайте его воспоминания.

– Вы читали воспоминания Брусилова?

– Читал, и вам советую. И еще. Отцы командиры, заранее прошу у вас прощение, кое-кого я у вас заберу. Я теперь буду в полковой разведке. Но, замену себе те, кого заберу, подготовят. Обещаю.

За спиной у Хромова раздался девичий голос:

– Говорят, Хромов вернулся.

Хромов обернулся:

– Танечка! Спасительница моя.

Возвращаясь мыслями к разговору со Звягинцевым, Федор Петрович пробурчал:

– Вроде тяжелая нам тогда выпала доля, а вспоминается с любовью.

– Знаешь, Витя, а я ведь тебя тогда хотел в эту школу инструктором по танкам вызвать. Сказали что ты в госпитале.

– А, я бы к тебе Федор пошел бы за милую душу, и после контузии, если знал. Инструктор это же нестроевая должность?

– Да, как тебе сказать, Витя. На передовой нестроевых не бывает. Даже кашевар, если надо, винтовку в зубы и пошел в атаку. Да, что я тебе рассказываю, сам ты все знаешь.

Фронтовики задумались. Хромов продолжил:

– Знаешь Виктор Петрович, я не из хвастовства тебе скажу, ребят мы тогда готовили универсалов, Каждый, и пластун, и взрывник и водитель. Немецкому только обучались они плохо. Не все, конечно, некоторые на лету схватывали, даже мой берлинский акцент перенял. А у многих было стойкое отвращение к немецкому языку. Ненависть убеждению не поддается. Но, и погибало их немало. А, погибали, сам Витя понимаешь, лучшие. Я понимаю, по времени, ты в ту мышеловку, которую нам устроили немцы, не попал? Уже ранен был?

– Я в это время в уже в тылу был, в госпитале. Ожоги, контузия, руки ходуном ходили. Хорошо хоть лицо не обгорело.

– А, мы тогда задачу получили. Да, какое там получили, в общем, сами на это дело напросились. В штабе некоторые возражали. В общем решили создать впечатление ложного контрнаступления. Ну, чтобы у остальных была возможность с малыми потерями прорваться к своим. На первом этапе забросили скрытно наших ребят, хорошо владеющих немецким языком к немцам. Их задача была, выявить координаты, куда нужно нанести артиллеристские и авиационные удары. Ну и координаты танковых подразделений, которые на втором этапе мы должны были захватить и использовать танки на третьем этапе, чтобы у немцев сложилось впечатление массированного удара. Ну, ребятки вышли в эфир на волнах немецких радиостанций и на немецком языке. В замаскированном виде передали все что надо. Вроде обычная болтовня между танковыми экипажами. Наши долбанули. В результате немцам досталось, но и одного нашего пацана тоже крепко зацепило. Огонь-то по сути дела, ребята на себя вызывали. С ранеными, сам понимаешь, в рейде проблемы. Назад в медсанбат их не отвезешь. Если не пристроить кому-нибудь в деревне, считай, даже с легким ранением он покойник. Потом выдвинулась основная группа. Захватили мы тогда, почти танковый немецкий батальон, без шума и пыли. И пошли гулять по немецким тылам. Только теперь мы немцев слушали по радио, сами соблюдали режим тишины в эфире. Прикурить мы им дали. Но немцы тоже не дураки, они быстро просекли что, к чему. Стали они нас вычислять. Пригнали радиопеленгаторы, думали мы на радиопередачах проколемся. А, нам только этого и надо. Мы стали устраивать радиопередачи на русском языке вблизи немецких танковых подразделений равных по численности нашему. Предварительно отрезали антенны у немецких танков. Результат понятен?