Олег Рудковский - Каба́

– У нас ключи на крючки вешают, Мещеряков, ты чего, вчера родился?– возмущенно выдал тренер. – Вон крючки, иди и повесь.

«А кто мне об этом должен был сказать?– психовал Игорь про себя, направляясь к крючкам.– Борян? Так-то ты у нас тренер хренов».

Больше его не дергали в этот день. Тренер разрешил ему до конца тренировки посидеть на лавочке, понаблюдать за остальными, что Игорь с удовольствием и сделал. Наблюдать он любил, таки да! И осмысливать. Как, например, сейчас он осмыслил, насколько все это не для него. И самое главное – теперь у него есть аргументы для спора с предками. Тренер – дебил. Даже про крючки не сказал, и Игорь поранил руку ключами. Он даже воодушевился, сидя на скамейке в спортзале, глядя на борьбу пацанов на матах. Ему в голову не пришел тот факт, что родители могли купить ему месячный абонемент. И опять же – они на кимоно потратились явно не для одного занятия.

Когда весь этот ад подошел к концу, и тренер спросил Игоря, понравилось ли ему здесь, Игорь ожесточенно закивал. Угу, понравилось. И тут же – юркнул в раздевалку. Ну вас нафиг с вашим дзюдо.

В отличие от пацанов, которые никуда не торопились, Игорь переоделся метеором и ринулся наружу, пока до него опять кто-нибудь не докопался. Или на вторую смену не оставили, раз ему так понравилось. Он отдышался, очутившись на приличном расстоянии от дворца спорта. Дождь закончился, на лужах посверкивало солнце. Лица прохожих оживились, подобрели. Щебетали вечерние птицы. На дорогах образовались плотные пробки – как всегда во время или после дождя. Из многих салонов доносилась музыка.

Жизнь налаживалась.

– Петрушка, э-ба-на! Петрушка гребаный! Ты где выступал, Петрушка?! Где твой цирк, Петрушка, пропил чтоле?

Поразительно, но поначалу Игорь даже не понял, что это к нему обращаются. Эти двести-триста метров, отделявшие его от спорткомплекса – они сродни безвременью. Словно он перепрыгнул в новую оболочку, в новый аватар. И теперь у него – новая память, новое прошлое, и не нужно никаких эффектов Мандел и Баадеров-кого-то-там. Зовут какого-то Петрушку, из какого-то цирка, хрен пойми.

А потом он вздрогнул и, вжав голову в плечи, обернулся.

Позади, в нескольких шагах от него, стоял злобный Лесной Орел и строил злобные гримасы. Игорь прервал путь и остановился, глядя на преследователя. Тот остановился на дистанции. Покуда не нападал. Приценивался и гримасничал.

– Петрушка! Петрушка!– талдычил тот, как дебил. Видимо, слово для него состояло из каких-то особо приятных звуков.

Игорь пораскинул мозгами и посчитал, что игнор в данной ситуации – самая верная тактика. Сейчас этот хрен моржовый пообзывается малек и отвалит. Видя, что Игорь не ведется на обзывания, он должен потерять интерес и пойти поискать что-нибудь другое. Игорь возобновил свой путь, жалея, что у него нет наушников.

Но преследователь не отваливал. Лесной Орел был предводителем местных докапывальщиков. Он вобрал в себя их всех, стал глашатаем, Дартом Вейдером докапывальщиков.

– Петрушка! Петрушка! – глаголил он, волочась следом на некотором расстоянии.– Петрушка, где цирк? Цирк уехал, Петрушки остались! Петрушка, че? Забыли Петрушку, Петрушка плачет. Петрушка, че!

Игорю с ужасом показалось, что этот нетопырь читает за его спиной рэп. Он психанул. Он тоже, видишь ли, не железный. Особенно сегодня, начиная от попыток спастись от дождя по пути на первую тренировку и заканчивая саднящей болью в ладони. Он резко обернулся:

– А ты – Лесной Орел!– рявкнул он.– Лесной Орел, че! Лесной Орел, че! Орлы улетели, птенцов растеряли.

Его противник молниеносно обратился в Голлума. У него и так лицо было, мягко сказать, неказистым. А теперь стало вовсе безобразным. Зубы обнажились, глаза выкатились, разве что слюна не закапала. Сейчас он завопит «Моя прелесть пропала!», испуганно подумал Игорь.

– Еще раз скажешь, убью тебя, понял?!– вместо этого завопил тот.– Подкараулю и убью, понял?! Под машину толкну, понял?! Че ты, понял?! Кирпич с крыши сброшу, понял?! Наркоманов подговорю, они тебя грохнут, понял?! Че ты, понял?!

Похоже, опять какой-то недо-рэп. Игорь поежился и понял. Такие, как Лесной Орел,– не клюют. Они кусаются, поэтому – лесные. Борян знает толк в прозвищах. А ему, Игорю, на сегодня – сверхдостаточно. Он молча развернулся, стиснул зубы и двинул в сторону дома. Он лишь надеялся, что Орел не оглоушит его сзади палкой, не бросит камень и не ткнет ножиком или спицей какой-нибудь.

То ли ему по пути было, то ли развлечения ради, но тащился Лесной Орел за ним добрых два квартала. И не просто тащился, но и читал во всеуслышание свой идиотский рэп про Петрушку, попутно злобствуя и гримасничая. В общем, привлекал как мог народ и собак со всех окраин. Игоря поразило, что прохожие пялились почему-то именно на него, на Игоря. Хотя главный неадекватыш и гвоздь сезона безобразничал сзади.

Потом, внезапно,– тишина. Игорь осознал, что Лесной отвалил. Может, двинул своей дорогой, а может, подустал просто. Или засек новую цель – другого Петрушку или Арлекина, или кота какого-нибудь, и резко переключился. А то и машина сбила. Или кирпич упал с крыши. Или, что наиболее вероятно, Лесной Орел получил иной сигнал. О сигналах Игорь тогда тоже ничего не знал, хотя уже начинал догадываться. В любом случае, он не горел выяснять, куда делся этот дятел.

Это был первый и последний раз, когда он видел Лесного Орла, на знакомстве все и закончилось. Ну спасибо судьбе хоть за эту милость. И не потому так случилось, что Игорь не стал больше ходить в спортивную секцию. Отнюдь! Наоборот, Лесной сам не стал. В тот вечер он ушел домой и больше не явился. Как-то раз Игорь случайно услышал в раздевалке, пацаны обсуждали кого-то из секции. Этого кого-то из их секции дома избил батя до свинячьего визга. Потом милиция, органы опеки, суд,– все дела. Сам крендель – в больнице. Игорю нравилось думать, что этим «кем-то» мог быть Лесной, но наверняка он не знал. Борян, к примеру, тоже вскорости перестал посещать тренировки. Вообще, мало кто из ребят держался хотя бы год, только самые отъявленные фанаты. Все менялось, появлялись новые увлечения, новые цели, или новые проблемы. Клиповое мышление равно клиповая жизнь. Игорь же оставался старожилом поневоле. Он ненавидел этот статус.

В тот вечер он, наконец-то, устроил дома истерику, но было уже поздно. Предки выслушали его: папа – озадаченно, мама – как обычно, без эмоций, глядя как на жука. Они даже покивали головами, а отец в довесок почесал в затылке. А потом выдал то, о чем Игорь должен был и сам догадаться:

– Ну слушай, Игорюня, я ж на месяц абонемент оплатил. Деньги не вернуть уже, как-то стремно получится, если ты сейчас бросишь. Ты даже не попробовал! Что такое – один день! Ты походи месяц, потом порешаем. Втянешься по-любому. Потом еще спасибо скажешь.