Ренат Аймалетдинов - Четвертая стена

Но вернемся к Джерри, которому сейчас было не до омаров и годмише. Присев на один из пуфиков, он задумался: «Стоит ли мне это делать? Я не знаю. Я уже ничерта не знаю в этой жизни! К двадцати пяти годам я имею неоконченную магистратуру, статус безработного, жену и малолетнего ребенка. У меня нет цели в жизни, а моя мечта расплывчата. И к тому же, я совершенно не социализирован, как я лично считаю. Отличное портфолио; хоть прямо сейчас пиши некролог! Я хочу стать писателем, но не имею для этого средств. У меня вообще нет средств к существованию! Если бы не Алекс, мне пришлось выживать на 2000 рублей до конца апреля, как минимум!» Уже во второй раз фраза про говно себя подтвердила; раздался звонок в дверь. Это был Алекс. Джерри впустил его внутрь.

– Пошли в комнату; надо поговорить – сказал Алекс, еще не успев снять уличную обувь.

– Тебе уже Аня все уши прожужжала? Вот поэтому я и не люблю знакомить людей… Отстань, это вообще не твое дело!

– Скажем так: я сам выпытал из нее информацию; та психанула, одарила пощечиной и убежала прочь.

– Серьезно? Так все и было? – удивленно спросил Джерри.

– Окей, шучу, она спокойно ушла, – ответил Алекс. Он приукрасил события специально, дабы подхлестнуть Джерри и добавить эмоциональности; рассчитывал, что хотя бы на его эмоциях можно будет сыграть.

– Это не твое дело, отстань, еще раз говорю, – едва сдерживая раздраженность, снова ответил Джерри и прошел на кухню, чтобы налить себе воды и запить успокоительное, которое, как показывала практика, ему никогда не помогало.

– И все же, Кирилл…

– Сука! Заткнись! Я Джерри!

– Ладно! Не ори, как какая-то истеричка! Ну, так вот, Джерри. Ты можешь не слушать своих друзей, которых ты знаешь почти всю свою жизнь, но ты можешь послушать меня, раздолбая, который свалился на тахту твоей покойной бабушки пару дней назад.

– С какого лысого еще? – нахмурив брови, спросил Джерри, совершенно не поняв, что хотел сказать его приятель, а затем добавил, – Это вообще что значит?

– Лысого, значит… – задумчиво и печально промолвил Алекс. Однако спустя мгновение он пришел в себя, слово ото сна, и добавил, – Смотри: я более чем уверен, что твой Максим самый настоящий ботан, который криминал лишь в своем «GTA» с читами видел. А авантюры Ани закончились на каком-нибудь мерзавце, который стал спусковым крючком в ее знакомстве с феминизмом. А я весь этот теневой бизнес знаю изнутри. Я сам через это прошел – я нюхал этот порох. Смекаешь?

Джерри ничего не ответил, хотя слушал Алекса он внимательно. Спустя двадцать секунд тишины он слегка усмехнулся, а затем вовсе засмеялся, но не до истерики. Алекс не мог понять, что с ним происходит. «Эй!» – окликнул он Джерри. Но тот никак не отреагировал. «Эй, придурок, ты что ржешь?» – снова спросил он, подойдя к молодому человеку вплотную и пихнув его за плечо. Это тоже не помогло; лишь спустя минуту смеха, Джерри успокоился, протер очки тряпочкой и с улыбкой на лице сказал: «Какое ты имеешь право моих друзей так обзывать, урод?» В ту же секунду Джерри схватил нож и замахнулся им на Алекса. Но тот был не так прост: перехватив руку атакующего, он надавил на определенную точку на запястье, и нож сам выпал из рук. Когда Джерри был обезврежен, Алекс резко и сильно дал леща приятелю, и тот упал на пол.

– Лол, это что сейчас было? Ты дебил? Истеричка? Ты нахрена нож взял? Ты вменяемый вообще? Тебе, если я не ошибаюсь, двадцать пять лет, а ты ведешь себя, как тупой инфантильный пацан. Это несерьезно, чувак! И еще решил, что знаешь толк в бизнесе, особенно теневом. Да ты по жизни ничего не знаешь! Значит, так, слушай меня: сегодня же даешь отбой своему великому комбинатору и не лезешь в это дело. Это совет.

– Но ты же меня принуждаешь…

– Это настойчивый совет с элементами физического наказания. Я педагог по образованию – мне виднее.

– И часто ты своих воспитанников так бил?

– Если у меня такое образование, это не значит, что я работал по специальности, если вообще работал. Не заговаривай мне зубы; если не прислушаешься и сделаешь по-своему – тебя убьют. Я это гарантирую. Такой лох, как ты, в таком деле не нужен. От тебя толку ноль. Ты меня понял, Джерри?

– Да… – неохотно ответил Джерри и встал на ноги, отряхнув штаны.

– Вот и славно! Лучше скажи, зачем тебе это?

– Мне нужны деньги…

– Вот как… Знаешь, есть такая штука, вроде, работой называется. Не пробовал?

– Я не могу работать; мне это будет мешать.

– Что? – сказал Алекс и рассмеялся так сильно, что схватился за живот. Посмеявшись секунд десять, он добавил, – Может, жизнь с семьей тебе тоже мешает?

– Давай, не будем…

– Нет, будем. Ты живешь бесцельно. Я уверен, что я не первый и не последний, кто тебе такое говорит. Ты хочешь стать писателем… Так, стоять! Это ты мне сам сказал, когда был бухой. Ну, так вот, мечта хорошая, но… А в чем цель? Мечта – это форма, а не результат. Я скажу, какая у тебя сейчас цель: найти денег. Вопрос: «Будет ли у тебя еще мечта, если появятся деньги?»

– Алекс, хватит, ты меня путаешь…

– Нет, Джерри, путаешь здесь только ты; сам себя.

Джерри не понимал, почему Алекс вообще волнуется о его жизни и прочем. «Почему мне попадаются такие чудаки? Какой ему вообще смысл думать обо мне? И еще свои правила диктует, решая, как мне жить. А я слушаю… Дожил!» – он думал. В любом случае, Джерри решил не возникать и принять совет приятеля. Обед прошел спокойно, а где-то вечером он написал Владу сообщение, но Алекс не видел этого. Ночью, когда уже молодые люди собирались спать, они пожелали друг другу спокойной ночи и затем мирно разошлись по комнатам. Казалось, что все было решено. Казалось…

30 апреля. На часах 11:05. Солнечный свет уже давно проник на кухню и в комнату Джерри. Но тахта, на которой лежал Алекс, из-за своего расположения всегда находилась в тени. И лишь каким-то чудом законов физики луч света отразился с циферблата кошачьих часов; преломился в кувшине воды на противоположной стороне – проделал немыслимый путь и, наконец, попал на лицо спящего молодого человека, заставив его неохотно проснуться. Алекс протер глаза, скривил жутко недовольную гримасу, поднялся на ноги и, первым делом, обратил свое внимание на луч разбудившего его света. Зайдя на кухню, он глазами следовал траектории света, а сам думал: «Это как вообще? В первом фильме про Индиану Джонса, когда он искал Ковчег Завета, головоломка с солнечным указателем была проще».

Приняв такое явления, как должное, он выпил воды из кувшина, намеренно передвинув его вбок, чтобы нарушить световую мозаику, а затем улыбнулся, словно представлял себя злым гением. Алекс не был любителем созерцать; наоборот, он чувствовал удовлетворение всякий раз, когда у него получалось что-то подобное нарушить, опровергнуть или принизить, мысленно возвышая себя. Будучи человеком расчетливым, его распорядок дня, если таковой вообще был, так же подчинялся определенным правилам. Следующим делом по его мысленному списку было умывание. Алекс особое внимание уделял любым водным процедурам. Однажды он увидел какую-то церемонию награждения, и одним из лауреатов стал пятидесятилетний мужчина, который выглядел в два раза моложе своих лет. Когда ведущий спросил, как у него получается сохранять такой свежий юношеский вид, тот ответил: «Я просто каждый день умываюсь водопроводной водой». Как ни странно, Алекс последовал такому совету, и, как говорится, результат налицо.