N - Всемирная паутина

Повернув за угол, он остановился. Возле распределительной коробки на скейтборде сидел Питер. Тот немедленно вскочил. Его лицо стало серьёзным.

– Это ты вырубил? – робко спросил Джон.

– Да, это я вырубил.

Джон виновато уставился в пол.

– Ты знаешь, что Джессика не идёт на бал из-за тебя?

– Да я всё закончу через час и приду, время ещё есть!

– Джон, нужно не просто припереться в галстуке. Бал – это ритуал! Нужно пригласить спутницу как положено! Нужно быть джентльменом. Ты, конечно, компьютерный гений и хакер от бога, но не нужно «взламывать» добрые человеческие традиции! Ничего крутого в этом нет.

Джон молча кивнул.

– Эта любовь к компьютерам, Джон – это здорово! Мы все на факультете немного на них повёрнуты. Но люди, Джон! Нельзя заменить людей на микросхемы. Ты не сможешь спрятать свою жизнь за компьютером. Тебе нужно научиться взаимодействовать с людьми, связываться с ними. Связь между людьми, между живыми человеками, Джон, невозможно вести через компьютеры. Люди общаются с людьми. И только так. А если ты не будешь взаимодействовать с людьми, то станешь таким же, как твой компьютер: пустой никчёмной консервной банкой, одиноко стоящей в комнате.

Джон серьёзно и виновато посмотрел в глаза Питеру и понимающе кивнул.

– Хорошо, – смягчился тот, – дуй к Джесс, вымаливай у неё прощение и сразу вместе с ней к нам в парк…

Он сделал шаг навстречу и скупо обнял Джона.

– Давай проведём последний день вместе!..

Джон отошёл на шаг и, тяжело вздохнув, поковылял в сторону нового общежития, но тут же остановился и повернулся к Питеру.

– Электричество вруби!

– Ещё чего, – усмехнулся Пит.

– Там девчонки, и народ…

– Ладно, ладно, врублю, конечно… Я тебе доверяю…

Питер уже остался за спиной.

– Я тебе доверяю, Джон! – крикнул тот вслед.

Джон подошёл к аккуратной светло-серой двери и прислонился лбом. Прислушался, затем шепнул:

– Джесс?

За дверью что-то глухо брякнуло, бухнулось об пол, зашуршало, и воцарилась тишина.

– Джессика, я знаю, ты меня ненавидишь… – Джон закрыл глаза и, разочарованный самим собой, вздохнул, – … но есть и хорошие новости! – он слегка улыбнулся, – в твоём клубе уже два человека: я тоже себя ненавижу. И может, я подумал, на почве этой объединяющей ненависти к одному человеку мы станем друзьями? Ну… заведём журнал сплетен о нём… Готов скинуться на куклу вуду.

Джон виновато улыбнулся. Из-за двери не доносилось ни звука.

– Пойми меня, Джесс… с компьютерами я чувствую себя первооткрывателем, отважным мореплавателем. Я обнаруживаю новые земли, новые возможности и перспективы для всего мира. Я чувствую себя полезным и важным. С компьютерами я как верблюд в пустыне: там всё понятно и справедливо, там – логика. А с людьми… С людьми я не умею… Одному поможешь, а он тебя предаст; другому душу откроешь, а он этим воспользуется.

Джон сжал губы и расстроенно покачал головой.

– Не умею я с людьми… Питер умеет, ты умеешь, все вы, ребята, такие молодцы: держитесь вместе. А у меня не получается… Может, в моей программе какая-то ошибка?..

Джон постоял в тишине некоторое время. Мысли не лезли в голову.

– Прости меня, Джесс. Ты мне очень нужна… Если бы однажды ты смогла понять, принять меня, это сделало бы меня самым счастливым человеком на Земле. Но мне, правда, крайне больно, что иногда заставляю тебя чувствовать себя одинокой…

Джон вновь робко улыбнулся:

– Можем завести тебе рыбок… или крокодилу какую-нибудь.

Из-за двери давила неестественная тишина.

Джон замер, прислушался, а затем, надавив на ручку, плавно приоткрыл дверь.

В крохотной комнате стояла узкая кровать во всю длину стены, а напротив небольшой стол и приставленный к нему стульчик. Одна створка шкафа была открыта, и оттуда выглядывали платья и блузы, под которыми аккуратно, как в магазине, лежали сложенными брюки разных расцветок. Миниатюрные туфельки стояли в ряд возле двери, а на стене висели портреты и большая карта мира с наколотыми на ней двумя булавками, отмечающими места совершенных путешествий.

Стол и подоконник были заставлены горшками с самыми разнообразными цветами. Прямо напротив двери дышало настежь распахнутое окно, а занавеска свисала наружу.

В два шага Джон прошёл комнатку и выглянул на улицу. Неподалёку на небольшой полянке скрипели старые металлические качели, на которых энергично раскачивалась совершенно миниатюрная юная девушка. Джон перелез через подоконник и ступил на траву под окнами.

У девушки были прямые длинные волосы, аккуратно расчёсанные и порхающие следом, очаровательный курносый носик, огромные выразительные серо-зелёные глаза и тонкие губы уголками вниз. Она была одета в пышную мужскую белую рубаху, застёгнутую на все пуговицы и заправленную в смелые чёрные штаны с широкими бёдрами и высокой талией. Её милое личико выражало разочарованность и выставленное напоказ безразличие.

Неуверенной поступью Джон подошёл ближе, а Джессика напряжённо смотрела мимо него, словно того не существовало. Несколько секунд молодой человек любовался нежными чертами лица юной девушки, а потом кашлянул и робко заговорил:

– Я там собрал целую кучу листьев на одном дереве, и они теперь шелестят. Хочешь, пойдём, покажу.

Джессика смотрела перед собой – в одну точку – и делала вид, что никакого Джона здесь нет. Тот опустил голову, потоптался на месте и, вычерчивая ногой какую-то надпись на земле перед качелями, удручённо продолжил:

– У меня оба родителя – математики. Папа – математик, а мама – математик. Я в детстве на перфокартах рисунки рисовал дырочками, пока мои друзья в футбол гоняли. Джесс, мне двадцать один год, я плавать не умею! Разве это одно – не повод присвоить мне степень психического расстройства?

Джессика настойчиво, с напряжённым лицом раскачивалась на качелях, ускоряя темп. Джон отошёл в сторону – на земле было начертано «Джон здесь» и стрелка указывала к его стопам.

– Я знаю, что это нечестно, даже немного подло, но сейчас я начну петь, и чтобы заткнуть меня, тебе придётся признать, что я существую.

Он встал перед лицом Джессики и, глядя в глаза, попытался поцеловать её, когда она подлетела к нему на качелях. Но его губы оказались недостаточно близко, и та улетела обратно.

– Джесс, – начал петь он, – о-о, о-о-о…

Та вновь подлетела к вытянутым губам Джона, но вновь далековато. Тот сделал ещё полшага.

– Ты и я-я-я…

С глухим хрустом колени Джессики врезались Джону в грудь. Он отлетел на два метра, свалился на землю и замер. Джессика вскрикнула, неловко соскочила с качели на полном ходу, и бросилась к лежащему без движения Джону.