Дмитрий Пальцев - Волшебник

– Я просто хотел… видеть тебя. Посмотреть, как ты живешь.

Но Арина уже была настроена на совершенно другое развитие событий.

– Это правда, что ты бросил нас ради другой бабы?

Для Макара этот вопрос был большой неожиданностью. Умеют же женщины менять темы разговора резко и без каких–либо предпосылок! «Неужели, это Женя ее так накрутила?»

И да, и нет. Тут все было сложнее. Здесь поработал целый ряд источников, включая одноклассников, друзей, а точнее, их родителей, друзей друзей, соседей, бабушек со двора и других opinion–мейкеров, мнение которых при должном его изложении в правильно смоделированной ситуации (например, как бы невзначай произнесенное в спину адресату) так важно для детей и подростков.

– Кто тебе это сказал? Как ты могла такое подумать вообще?

– Тогда где ты был?

Арина требовательно смотрела на Макара. Он вздохнул и опустил глаза.

– Понятно, – тут же заключила Арина.

Она развернулась и пошла к подруге. Макар схватил ее за руку. Арина тут же попробовала вырвать руку, но хват Макара был крепким. Правда, был он таковым сам по себе, без какого-либо целенаправленного намерения таким образом удерживать дочь. Желание было лишь остановить.

– Пусти, мне больно!

В ход пошел один из самых примитивных приемов манипуляции – заставить человека чувствовать вину там, где ее нет, намеренно преувеличив причиняемые страдания, попытка опровержения физического вреда от которых незамедлительно приведет к имитации гигантского морального ущерба.

Макар разжал руку. Арина наигранно скривилась якобы от боли и обиды и потерла прихваченное отцом место. Это завело ее еще больше. Теперь инициативой уже точно владела она.

– Извини, пожалуйста, – попытался обойти Макар неожиданно возникшее препятствие.

– Скажи честно, зачем ты вернулся? Тебе что-то надо от нас?

– Подожди, дочка. Зачем ты так? Все же было нормально. Тебе мама что-то сказала?

– Нет, – Арина немного растерялась, понимая, что ненароком может подставить мать.

– Понимаю, ты обижена на меня. Я виноват…

– А ты как думал? – Арина быстро вышла из положения. – Пропадаешь, потом появляешься, как ни в чем не бывало, ничего не рассказываешь. Знаешь, каково мне было?

– Давай мы с тобой сейчас пойдем куда-нибудь и поговорим.

– Нет уж! У меня свои планы и свои дела. И пожалуйста, больше никогда не следи за мной. Это… это отвратительно!

– Ну прости меня, сглупил. Я не собирался следить. Просто увидел, какая ты у меня красивая, шел и любовался тобой.

– Давай в другой раз увидимся, хорошо? Я знаю, где ты живешь, и как тебя найти. У меня тоже есть своя жизнь, и не надо в нее лезть без разрешения. Это неправильно! У меня дела, правда.

– Завтра? – попытался уточнить Макар.

– Как получится. В другой раз. Мне надо срочно идти. Все, пока!

Арина повернулась и пошла к подруге. Та спросила ее о чем-то, но Арина огрызнулась, и они обе замолчали. Вмести они, не оборачиваясь, так молча и ушли. Макар смотрел им вслед.

– Спасибо за честность, – сказал Макар вслух, адресуя слова ушедшей дочери. – Своя жизнь… Какая все-таки ты взрослая стала.

Макар решил зайти в магазин и купить немного продуктов – ведь дома у него было совсем пусто. Заодно можно было переключиться с мыслей о не самом приятном в его жизни общении. Деньги у него были, и он даже мог, например, позволить себе пообедать в кафе, но ему сейчас совсем не хотелось «выходить в люди». Нужно было успокоиться, собраться и выдохнуть. Ведь он еще планировал увидеть Родиона, хотя уже стал задумываться, чтобы перенести это на завтра.

Он подходил к дому с двумя пакетами. Возле его подъезда стояли в ожидании пять человек. Макар посмотрел на них и почувствовал что-то неладное – они точно ждали его. Подойдя немного ближе, он увидел, что один из людей что-то сказал другому, и тот стал доставать из лежавшего на земле кофра… телевизионную камеру.

В небольшом провинциальном городе было три газеты: как обычно, «Новости», «Вести» и «Правда». Не хватало еще «Курьера», но до таких масштабов Калинов еще не дорос. Зато вполне мог позволить себе один телеканал, который выходил, как это часто бывает, на частоте одного из федеральных, резко прерывая его эфир в вечернее время.

Вся региональная пресса имела две отличительные особенности – хорошую и плохую. Хорошая состояла в том, что делалась она искренне, ответственно и с душой. В отличие от изданий крупных городов, где работал бесперебойный конвейер, выпускающий бездушную печать как средство заработка огромных денег, в маленьких городах случайных людей в СМИ не попадало. Там были те, которые верили и хотели. Верили, что их работа по-настоящему важна, и они делают нужное всем дело. И хотели делать его хорошо и искренне старались, в меру своих возможностей и понимания. И люди это чувствовали. Они могли хранить газеты месяцами в специальных столиках. Некоторые, особо интересные выпуски, оставались в жизни людей навсегда. А попасть в местную газету для жителя такого города было почти также значимо, как если бы его показали по главному телеканалу страны. Такие издания становились настоящими семейными реликвиями и могли передаваться из поколения в поколение.

А вот плохая особенность, причем, в первую очередь, для самих изданий, заключалась в том, что им категорически не хватало новостей. Значимые и интересные события в небольших городах происходили не часто, и любая мельчайшая новость иногда раздувалась до целых полос. Особенно, если это касалось интересных горожан. Заслуженной популярностью и признанием пользовались большие очерки о жизни конкретных людей, рассказы об их непростых или, наоборот, иногда каких-то странно смешных судьбах. Именно они создавали местных знаменитостей и героев, а иногда просто давали горожанам получше познакомиться с их земляками. Участникам таких очерков был обеспечен месяц интересной жизни – возможность начать любой личный или телефонный разговор со слов «А про меня тут в газете написали…»

Разумеется, пропустить новость такого неслыханного масштаба, как неожиданное возвращение десять лет назад пропавшего Макара, ни одно издание не могло. Более того, размеренный темп работы их корреспондентов в данном случае пришлось забыть и, возможно, впервые в жизни (кому-то из них уж точно) бежать в самую гущу событий и вести настоящее журналистское дежурство. Для них всех такое приключение имело ценность само по себе, независимо от того, о чем конкретно им предстояло делать материал. Такие резкие срывы с места, которые так часто, если не ежедневно, бывают в прессе больших городов, так редки в городах маленьких, и за свою редкость очень ценятся. К этому стоит добавить, что вся редакция с нетерпением ждала горячего материала, как любимого ребенка после долгих лет разлуки, или, скорее, как праздничного волшебника, мешок которого полон сюрпризов.