Веня Мишин - По каменной дороге

У миссис Лантер хроническая усталость, поэтому она рано ложилась спать.

После слов матери, Эрик почувствовал облегчение. Скоро можно будет покинуть пределы амплуа, вернуться в комнату и закрыть глаза.

Поднимаясь по лестнице, Эрик снова подумал о том, что случилось на крыльце дома. Вопрос не утихал у него в голове. Он не понимал: что, и по какой причине, с ним могло такое произойти? Эрик перепугался так, как никогда раньше. Страх еще больше ослабил его, и он чуть ли не пополз к своей комнате. Оказавшись по другую сторону двери, он прекратил бороться с разрывающим изнеможением.

Как только Эрик перестал видеть лунный свет, слабо попадавший к нему в комнату, его худощавое тело распласталось на разноцветном нейлоновом ковре.

Тем временем, Мила Лантер закончила домывать посуду. Вода из-под крана, перестала стучать по металлической поверхности мойки. Вытерев руки мягким полотенцем, женщина отправилась к себе. Ужаснувшись при виде расположении стрелок на циферблате, она решила сегодня обойтись без чтения перед сном. Миссис Лантер обожала читать, и если уж она возьмется за какой-нибудь роман, она, несомненно, прочтет каждое его слово, пусть даже составленная ими история предрасполагает к зеванию.

Светильник, стоявший на деревянной тумбочке, погас; вымотанная тяжелым днем миссис Лантер уснула. Ровно через пять часов, она выключила будильник, стоявший на той же тумбочке, что и светильник. Душ, изнурительное натягивание на себя заношенной одежды, с годами ставшей на размер меньше, крепкий кофе, и вот – она уже была готова отправиться на работу в офис.

Перед уходом, миссис Лантер хотела заглянуть в комнату к сыну, но, не желая разбудить его в столь раннее время, тихо, не без усилий, прошла мимо по скрипучему полу, и покинула дом.

Бродя по лабиринту сознания, Эрик пытался сбежать от яркосветящегося шара, лежа на своем разноцветном коврике. Ближе к полудню, паутина слабости постепенно начала растворяться, и выпускать парня на волю. Увидев свою комнату сверху, Эрик почти сразу же ослеп: легкая боль пронеслась по всем костям. Он уже не спал, но и не спешил бодрствовать. Ему нужно было время, что бы прийти в себя.

От грубого пинка по руке, Эрик вмиг открыл глаза, затем закрыл, и перекривил губы от омерзения. Перед ним громоздился его отец, как всегда с распухшей от раздражения рожей.

Карл Лантер вернулся с работы позже обычного. У его напарника Оливера, сломалась машина, поэтому мистеру Лантеру пришлось провести время у кассового аппарата на автозаправке, на три часа больше.

– О, какая радость, ты уже вернулся… – удрученным тоном проскулил Эрик, не глядя на своего отца.

Эрик точно не знал, где именно он трудится. Все из-за его частой смены деятельности. Меняя работу за работой, Карл Лантер никак не мог найти, достойную себе занятость. Глядя на него, Эрик содрогался при мысли, что унаследовавшие им гены, когда-нибудь придут в действие.

– Лучше заткни свою пасть, ублюдок, – опустив приветствие, прорычал мистер Лантер. Он никогда не интересовался жизнью единственного сына. Его интересовало лишь еда в холодильнике, и бессмысленные сериалы по телевизору. – Где твоя мать?

Голос мистера Лантера имел особую частоту, для перепонок Эрика. Его звучание было настолько мерзким и раздражительным, что юноша ощущал подкаты содержимого желудка в горле. То же самое касалось и зрительного восприятия, Эрик с трудом мог лицезреть сутулое создание с выпирающим брюхом и боками; почти всегда он отводил взгляд, когда тот говорил с ним.

– Попробуй догадаться, – сквозь зубы, сказал ему Эрик.

Проявленная им дерзость едва не понесла наказания, однако он успел увернуться, отпрянув в сторону. Эрик поднялся с пола, напротив него уже стоял Карл Лантер, и ядовито нашептывал:

– Тебе что ли все кости переломать? – пригрозил мистер Лантер своему сыну.

– Весь дрожу. Можешь не напрягать воображение, придумывая угрозы – они на меня не подействуют! – с невозмутимым видом сообщил Эрик, тщательно скрыв страх перед последствиями высказывания.

Одним из любимых способов Карла Лантера добиваться своего – шантаж. Он регулярно практиковал его на своей жене, требуя от нее желаемое. Если ему были нужны деньги, он выклянчивал их, грозясь продать что-нибудь ценное, чего, следует заметить, было немного. В основном мистер Лантер покушался на электроаппаратуру: телевизор, видео проигрыватель, магнитофон, видеокамера, которую он все равно продал, несмотря на то, что получил за нее взнос для отсрочки продажи до следующего припадка бешенства, вызываемый нехваткой финансов на очередной металлолом. Помимо этого, Карл Лантер не скупился на физические угрозы.

– Плешивый выродок, достойный своей матери, такой же плешивой дряни. Небось, снова покрываешь ее, раз не хочешь мне говорить, где она, – ненависть изливалась изо рта вместе со слюнями. Под сокрушения, что у него худшая жена на свете, мистер Лантер освободил комнату от своего присутствия.

Эрик ненавидел все, что связано с отцом, абсолютно все, так как любимые его вещи: будь то блюдо, цвет, или же музыкальная композиция по радио – ассоциировались с ним, а ему хотелось как можно больше времени не думать о нем.

С минуту простояв на одном месте, Эрик рванул к шкафу за свежей одеждой. Желания поскорее убраться из дома, заставило его пренебречь утренним душем. Одним из самых родных для него людей, был самым ненавистным ему человеком.

Завязав шнурки на порванных красных кедах, глаза Эрика стали бегать по комнате в поисках мобильного телефона. Он забыл, куда его положил. В спешке облазив все закоулки рюкзака, и письменного стола, Эрик опустился на колени, и продолжил поиски телефона под кроватью.

Вместо находки, он заметил кое-какую странность. Металлические ножки кровати были искривлены, изогнуты в сторону от стены. Поднявшись и хорошенько присмотревшись, Эрику стало казаться, что многое в его комнате слегка искаженно. Это не так сильно бросалось в глаза, но если приглядеться, можно было заметить в мебели, или в стенах некую выпуклость. Ему стало казаться, что комната сжимается. Убедив себя, что все это бред, Эрик сразу же вспомнил о врезавшемся в него светящемся шаре.

Подумав о заведении блокнота, в который можно было бы записывать о событиях, случившихся по непонятно каким причинам – Эрик схватил валявшуюся на кресле черную куртку, и тут же покинул свою скривившуюся комнату, а после и сам дом. Он не хотел больше в нем оставаться.

«Где угодно, только бы не слышать его!» – извечный принцип пятнадцатилетнего паренька.

Выйдя на улицу, он остановился на мгновение, что бы проверить, нет ли снаружи вогнутостей, у стен его комнаты. Их не было. Все так, как было и вчера.