Олег Джурко - Пес-1. Приметы бойца

– Стоп! Замри!

Предупреждение было исключительно своевременным, но Крестелевский слишком долго держал в себе занозу неприязни к тридцатипятилетнему полковнику Черепыхину. Вольно или невольно, этот хапуга оказал неуважение к "старшим", по мнению Черепыхина, – "по старинке" ведущим свои дела. Появилась угроза, что новая метелка поднимет слишком много пыли. Заноза за вечер успела нагноиться и ее нужно было выдавить из себя. Крестелевского понесло…

– Полагаю, тебя он первым выкинет на обочину. Понял!? Старый хрен! Мне доложили, чей он ставленник. Ты его вынянчил, выучил, но манипулировать им будешь не ты! А значит и не я! Так на хера мне эти причиндалы?!

– Ладно, усек! Уймись, порошу, родной! Больше ни слова, – не на шутку всполошился генерал. – Завтра встречаемся втроем. Приложим предмет к носу и поставим все точки.

– Приезжай, если хочешь, но один.

– Что так категорически?

– У меня чутье. Должен я приглядеться. Обождем открывать карты. Даже мент должен оставаться человеком, если желает получить доверие и честно заработать свой кусок. Давил наглецов и давить буду…

– Лады, Константинович. Разберемся. Жди в четырнадцать нуль, нуль.

– В два я поведу сына с подружками в Кремль на елку.

– Ах, да. А в пять?

– В семь.

– Передавай привет своему Александру Константиновичу. Не спит еще, сорванец? Боевой у тебя хлопец растет… Да, слушай, я, вроде, прошлый раз не понравился мальцу? Как считашь, какой бы мне сварганить подарочек, чтобы подобрел твой любимчик?

– Не строй из себя генерала… – Сказал и хохотнул Крестелевский в трубку. А про себя подумал: лучший подарок, – если ты нацепишь очки потемнее, чтобы не видно было ребенку твои бесстыжие глазки цвета бутылочного стекла.

Мысль была очень точная и Крестелевский развеселился. Ого! Под елкой завели магнитофон Грюндиг… Дамы приглашают кавалеров… Господи, какой колченогий Александр Константинович в танцах… Куда смотрит Ирина. Необходимо немедленно нанять для наследника учителя бальных танцев.

– Ирина Васильевна! – Позвольте пригласить вас на танго.

– С удовольствием разрешаю! – расцвела воспитательница, которую разрумяниться не заставили даже три рюмки Массандровского Кагора сверх двух бокалов коллекционного шампанского.

Крестелевский с удовольствием слышал свой басок, весело наполнивший гостиную. По глазам собравшихся он видел, что и домочадцам нравится его добродушный басок. Такой добродушный тембр у его голоса бывает не часто, только в лучшие минуты жизни. А это добрая примета! С каким настроением встретишь Новый год, таким он и будет.

Он рывком прижал Ирину Васильевну к своей груди. Воспитательница испуганно сжалась, но трепыхаться не стала. Крестелевский понял, что для увеличения грудей Ирина в лифчик подкладывает что-то упругое. Это рассмешило его. Он озорно сунул свой вздыбивший брюки член Ирине меж худых ног, а правой рукой стиснул ягодицу…

– Константин Валерианович, осторожно, дети!

Танцуя, Крестелевский стал теснить воспитательницу к кабинету. Наконец-то и ее проняло. Пылающая молодым румянцем, совсем неожиданным в ее сорокалетнем возрасте, Ирина Васильевна томно уронила головку на плечо кавалера…

– Ксюша, включи детям телевизор, – Сказал Крестелевский, стоя в двери кабинета. – Да, да, мы с Ириной будем смотреть Огонек у меня в кабинете…

Школьные оценки Александра Константиновича удручали. Кроме физкультуры, у сына были горбатые, с трудом натянутые тройки. Зато на гимнастических снарядах, на беговой дорожке он был первым даже среди старшеклассников. Складный скелет, бугристая мускулатура сыночки на отменных харчах развивались так бурно, что, по всей видимости, забивали мозги, оттягивая на себя все жизненные соки парнишки. Саша все больше уповал на свою физическую силу.

Нет, по жизни, практической смекалкой, жизненной хваткой парнишка, даже опережал сверстников, выросших в тепличных условиях нормальной полноценной семьи. Но когда наставал час зубрить что-нибудь абстрактное, – математику там, русский язык или даже географию, сынуля увядал над раскрытым учебником. Так увядает в засуху не орошенный дождичком дикий цветочек.

Когда Сашке исполнилось пятнадцать лет, повариха Ксения, робея и "дико извиняясь", известила Крестелевского: по наблюдениям за простынями Саши, мальчик стал увлекаться онанизмом. Он стал поздно засыпать и трудно вставать по утрам… Опоздания на уроки участились. "Успеваемость" в школе скатилась еще ниже…

По глазам заботливой кухарки было видно, что она ожидает от Константин Валериановича "принятия мер". Примитивное, в духе народных предрассудков, воспитание Ксении не позволяло мириться с "пагубными" шалостями мальчика со своей пипиской… Особенно она трепетала перед мыслью, что об этой "грязной" привычкой мальчика узнает возвышенная воспитательница, и без того не довольная равнодушием Саши к симфонической музыке и высокой поэзии русских классиков…

Крестелевский, в душе, посмеялся над страхами доброй Ксюши. Не стал он приводить кухарке научную статистику. Наверное, Ксения ужаснулась бы, узнав, что мастурбацией половина современных мальчиков и девочек начинают заниматься уже лет с восьми. Врачи даже рекомендуют поощрять этот искусственный метод увода детской психики от своей природной сексуальной зависимости. Посмеялся про себя Константин Валерианович, но меры принял… Своеобразные, но принял незамедлительно…

Ксения уходила ночевать к своему мужу Василию и ребенку после ужина, часов в девять вечера. Воспитательница Саши и того раньше. Уже на следующий день после доноса доброй поварихи на любимчика Сашу, в одиннадцатом часу, в квартире Крестелевского появилась расписная, волоокая крашенная блондинка с пышным бюстом и еще более пышными бедрами. Голубые глаза ее излучали обволакивающую истому. Большие, сочные губы молодой путаны были так похожи на перезревший персик, что казались съедобными. Надушена она была так сильно, что волнующий ее запах убил все прочие здоровые запахи опрятного жилья Крестелевского с почти аскетической обстановкой.

– Роза, мой сорванец теперь так увлечен игрой с собственными гениталиями, что не дождался моего возвращения. Раньше он без моего поцелуя в постель не ложился. Я думал мы посидим, перекусим, чтобы мальчик привык к тебе… Так что прошу извинить его невежливость…

Роза понимающе кивнула и стала деловито раздеваться, искоса поглядывая на хозяина: соблазнится он или не соблазнится. Останется ли она на всю ночь за повышенный гонорар или ее выпихнут в такси после демонстрации перед пацаном образовательного сеанса любви за обычную плату. Но Крестелевский не проявлял к отцветающему телу шлюхи ни малейшего внимания. "Скупердяй этот Крестелевский, боится заплатить двойной тариф", – насмешливо подумала душистая дива.