Вадим Голубев - Преданные и проданные. Триллер

– Это ты – пьяный! Где билеты? – потянулся тот к папке с билетами пассажиров.

Папка оказалась пустой. Пустым был и вагон. Лишь только в одном купе нашли трупы Кукури и официантки.

– Такова цена пьянства на рабочем месте! – показал проводникам трупы один из милиционеров. – Еще пару трупов нашли сегодня у железной дороги, на пути следования этого поезда…

– Что же будет? – завыли мигом протрезвевшие проводники.

– Тюрьма вам будет! Собирайтесь! – жестко ответили им.

Москва встретила казанцев осенним дождиком и промозглым ветром, тянувшимся с Яузы. Серо, неуютно и многолюдно было на Площади трех вокзалов. Озираясь, компания высматривала, куда бы податься подальше от глаз милиционеров.

– Все желающие приглашаются принять участие в экскурсии по Москве. Красная площадь, Ленинские горы, ГУМ, ЦУМ, Петровский пассаж, Ваганьковское кладбище с посещением могил Владимира Высоцкого, Сергея Есенина, Олега Даля. Автобус отправляется сейчас. Осталось еще несколько свободных мест. Стоимость экскурсии всего один рубль, – зазывал в мегафон пропитой мужик в очках и бородке.

– Поехали! – принял решение Шизик. – Все эти гумы-цумы нам не нужны, а Володю Высоцкого помянуть надо! Да и от ментов уйдем. Покатаемся по Москве, а там видно будет, что делать.

Заплатив по рублю, компания юркнула в «Икарус». Туда же набилось много заезжего люда из разных городов и весей. Два часа автобус шнырял по Москве, делая остановки в означенных зазывалой пунктах. После ГУМа а автобусе осталось менее трети экскурсантов. Под: «Посмотрите направо, посмотрите налево» проехали на Ленинские горы, где мужики с бронзово-красными мордами дали желающим полюбоваться за двух-гривенный (двадцать копеек – авт.) через стереотрубы панорамой столицы – уродливыми железо-бетонными коробками, вытеснившими «сорок-сороков», бульвары, парки, дворцы.

– Дрисня – эта Москва! – прокомментировал Славка. – Наша Казань куда красивее!

После панорамы и осмотра издалека громады университета покатили на Ваганьковское. Там кое-кто положил купленные у бойких старушек букетики к памятнику великому актеру и поэту, получившемуся в бронзе злобным карликом с повисшей, наподобие автомата, гитарой. Сходили и к Сереже Есенину. Тому цветов досталось поменьше. После этого автобус вернул гостей столицы на Площадь трех вокзалов, именуемую официально Комсомольской. Вытряхнувшись из автобуса, перекусили пирожками, не поймешь с чем, и решили определиться с ночлегом. У Шизика был адресок, по которому покатили на такси в Измайлово. На последнюю двадцатку водитель накатал компанию по всему району, петляя среди обшарпанных «хрущоб». Наконец, вывернули к нужной пятиэтажке. Долго дербанили в двери со следами многочисленных взломов и замен замков, которую, в конце концов, открыл старик в голубых кальсонах, с выцветшими от пьянства глазами.

– Нам бы дядю Мишу. Говорят, у него можно переночевать по сходной цене, – обратился к открывшему Шизик.

– Я – дядя Миша, ответил старик. – Сколько вас?

– Нас – четверо.

– Где же я вас размещу? У меня всего одна комнатенка! – попытался закрыть дверь старик. – За пятерку в ночь с головы мне одно беспокойство будет!

– Подожди, дядя Миша! Мы тебе по двадцатке за ночь платить будем, а то – и по четвертному! – продолжал переговоры Шизик. – Не бойся! Мы – не графья какие-нибудь! На полу разместимся. Нам бы ночь перекантоваться. А тебе – полтинник будет. Плохо, что ли?

– Проходите! – нехотя пропустил дед. – Откуда будете?

– Из Казани мы, дядя Миша! – скороговоркой ответил Шизик.

– Сироты казанские, значит… Кушать, выпивать с дороги будете?

– Будем! – выставил Славка последнюю бутылку казанской самогонки. А вот кушать…

– Картошка у меня есть жареная… С вечера осталась… Сейчас я ее разогрею, – удалился на кухню дядя Миша.

Пока хозяин возился у плиты, компания развернула в пустом углу пару матрасиков и завертела головами, оглядывая пристанище. Обшарпанный стол, три разнокалиберных стула, сервантик, не иначе как извлеченный с помойки, топчан и железная солдатская койка ютились в комнатушке с грязными обоями. Любопытный Славка покосился на сервант. В нем с гранеными стаканами соседствовали фужеры из розового и голубого стекла. Стояла там и поблекшая от времени фотография с каких-то военных. Славка вгляделся. Два лица показались ему знакомыми. В это время вошел дядя Миша, неся большую чугунную сковороду с потрескивавшей от кипящего маргарина картошкой. Он достал из серванта стаканы и вилки из нержавейки. После этого принес из кухни буханку ржаного хлеба.

– По коням! – скомандовал хозяин, пододвигая с помощью Шабаки стол к топчанчику.

– Дядя Миша, что это за фотка у тебя в серванте стоит? – полюбопытствовал Славка.

– Да так… С войны она у меня…

– Два лица мне знакомы.

– Один – это я. Еще один – тоже тебе знаком. Это – Брежнев. А снимались мы в Новороссийске, после того, как город у немцев отбили.

– Ты и Брежнев? Не верится даже!

– Ладно! – прервал хозяин. – Давай, лучше, выпьем! Больной я нынче – опохмелиться надо!

Едва компания выпила по полстакана, как в дверь постучали.

– Алеша – это – сосед мой, – сказал старик и пошел открывать.

Он о чем-то шептался в прихожей с пришедшим. Компания поутихла и ждала, пока в комнату не вошел мужичок лет сорока с рыжими бровями и карими, словно буравчики, глазами. Он придирчиво оглядел компанию.

– Выпьешь с нами, командир? – спросил его Шизик.

– Может быть, и выпью, – присел у края стола мужичок. – Надолго к нам, в Белокаменную?

– Как со временем и «бабками» выйдет, – ответил Шизик.

– «Бабки» здесь не проблема. Чалился, что ли? – метнул на Шизика быстрый взгляд мужичок.

– Было дело, – ответил тот.

– По какой статье?

– Девяносто восьмая прим – умышленное нанесение тяжких физических увечий.

– Тогда мы с тобой договоримся. Твои кореша тоже чалились-парились?

– Нет, но парни боевые, работать могут.

– В таком случае будет для вас непыльная работенка. Сейчас выпьем-покушаем. Потом отдохнете с дороги. Я часиков в десять за вами зайду, съездим в одно место, поработаем. А деньги –навоз: сегодня нет, завтра – воз! – опрокинул мужичок свои полстакана.

В десять вечера мужичок зашел за компанией. На метро привез кодлу на Комсомольскую площадь. Компания вышла из метро со стороны Ленинградского и Ярославского вокзалов.

– Вы пока посидите в зале ожидания Ленинградского вокзала. Когда будет нужно, я за вами зайду. Вот, тебе пятерочка: кофейку, водички попьете, перекусите чего-нибудь. Ждать, может быть, придется долго, – Алеша сунул Шизику мятую ассигнацию и растворился в толпе перед вокзалами.