Вадим Голубев - Преданные и проданные. Триллер

– Караул! Милиция! Убивают! – закричал Илюха, сотрясая тумбочку.

Сильными накаченными руками девчата подхватили тумбочку, перекинули ее через парапет. Серже показалось вечностью, пока истошный вопль студента не сменил треск досок и костей.

– Да-а, – протянул Славка. – Лететь тут метров тридцать…

– Теперь, кто хочет, может посмотреть, что стало с отступником, – картинно пригласил Галим.

Микроавтобус направил фары вниз, на небольшую залитую цементом площадку под обрывом. Среди темных обломков тумбочки белело то, что некогда было Илюхой.

– Сейчас – по домам! – скомандовал Галим. – Помните: так будет с каждым, кто не захочет жить по нашим законам!

Картины расправы стояли перед глазами у Сережи во время пути домой. Он почувствовал позывы к рвоте. Славка протянул ему початую бутылку водки. Сделав несколько глотков, Сережа услышал: «Что, детский сад, мокро в штанишках?» Обернувшись, компания увидела Розу в сопровождении девчат в униформе и почтительно склонившегося к ней грозного Рашида.

– А вот этот, с бутылкой, ничего! – указала Роза на Сережу. – Как-нибудь потом познакомь нас поближе!

– Конечно, конечно! – закивал Рашид.

На следующее утро Славку, Мустафу и еще кое-кого из «неблагонадежных» вызвали в милицию. На вопросы следователей их ответы были однотипны: «Весь вечер находились дома, ничего не знаем». Через два дня директора школы и ПТУ пошли жаловаться в райком партии: «Выпускные экзамены на носу, а детей от учебы отрывают! Пусть милиция сама разбирается, что к чему!» Никому не хотелось уголовного дела до выпуска. «Выдадим аттестаты об окончании, а там они уже – вроде не наши!» – такова была логика педагогов.

На время выпускных экзаменов война затихла, с тем чтобы разгореться с новой силой после их окончания. Полусонным, ничего не знавшим ребятам понаставили троек и четверок, а кому-то даже – пятерок. За три дня до выпускного вечера Славку, старшого школы – Мустафу и некоторых других вызвал директор школы Ефим Петрович.

– Ребята, выпускной вечер приближается… – начал было он.

– Что ваш выпускной вечер? Суходрочка! – нагло заявил Мустафа. – Неинтересен он нам! Выдайте аттестаты – и айда по домам!

– Нет нам резона под ваши вшивенькие виа изгиляться, – поддержал его Славка.

– Раньше всех в Кремль возили, или на пароходах по Волге катали, а теперь сиди всю ночь в школе, как арестанты! – начал торговаться Мустафа.

– Ребята, вы все в этой школе десять лет учились. Почти все, с первого класса! Отдайте ей только один последний вечер! – принялся упрашивать Ефим Петрович. – Вы же знаете: не я ввел этот порядок…

– Хватит нам время терять! Или мы всю ночь катаемся на речном трамвае по Волге, или вы никого на выпускной вечер не заманите! Вам же хуже будет! Сорвете мероприятие – в РОНО (районном отделе народного образования – авт.) и райкоме вас за это не похвалят! – отрезал Славка.

– Катание – это не вопрос! Пароходство всегда шло нам навстречу. Автобусы, чтобы в порт отвезти, – тоже не проблема. В РОНО трудно договориться будет – там такие бюрократы!

– Это – уже ваши трудности! А порядок на палубе мы обеспечим! – заверил его Мустафа.

Нудно шло катание на речном трамвайчике с гордым названием «Свияга». Играл вокально-инструментальный ансамбль – испитые сорокалетние мужики в иностранных шмотках. Отплясывали на палубе в голубых и розовых платьицах девушки. Парни, одетые по случаю выпуска в серые костюмы, стояли вдоль борта. Под навесом сбились в кучку учителя и отличники. Временами парни и девчата спускались в трюмную каюту, где выпускницы оставили сумочки. В них предусмотрительно сложили выпивку. Молодежь предвидела, что выпить не дадут. Ее опасения подтвердились, когда, спустившись в буфет спросили, есть ли выпивка и получили ответ:

– Перестройка, мать ее! Уже два года на сухую катаем…

Тогда и приложились к запасам по первой. В перерывах между танцами курили на корме, закусывали в буфете черствыми коржиками и задеревеневшим чак чаком (татарское национальное блюдо из теста с медом – авт.). «Грелись» время от времени и мужики из виа. Учуяв, что от выпускников пахнет спиртным, «дернули» и учителя. Ефима Петровича потянуло на откровенные разговоры с ребятами.

– Прекрасные вы ребята! – рассуждал он под снисходительные усмешки парней. – Ваше поколение – лучше нашего! Оно больше знает, более практично и целеустремленно. Разницу между нашими поколениями можно проиллюстрировать анекдотом. Профессор хочет помочь на экзамене студенту. «Какой химический материал сходен с тем, чем вы занимаетесь с девушкой в подъезде, провожая ее домой?» – спрашивает он. «Знаю, профессор! Ебанит!» – отвечает студент. «Ну зачем же так круто, голубчик? Я имел в виду целлюлоза…» Вот и вы – максималисты. Всего вам хочется сразу, быстро, с минимальными затратами труда. А в жизни, к сожалению, все не так просто. И всего вам придется хлебнуть, хотя и меньше, чем нашему поколению.

– Чего же нам придется хлебать, Ефим Петрович? Разве, что перестройку? – вклинился в его рассуждения Славка.

– И перестройку тоже! Вон какая война идет в Афганистане! Из одной нашей школы скольких ребят в цинковых гробах привезли…

– Ефим Петрович! Можно вас на минуточку? – возникла перед компанией перепуганная завуч Агнесса Львовна.

– Что там еще? – спросил директор, отойдя с Агнессой Львовной.

– Козлов и Гиттауллина заперлись в мужском туалете!

– Это – не страшно, Агнесса Львовна! Хуже, когда вдвоем запираются два парня.

– Но ведь – это же аморальное поведение! Это – разложенчество!

– Полноте, голубушка! Они уже давно разложились. Их не по углам гонять, а пожалеть надо! Еще несколько месяцев и попадут парни в армию. Многие, думаю, что большинство – окажутся в Афганистане. Сколько их вернется оттуда? И сколько их вернется целыми? Знаю одно – все вернутся нравственными калеками и с искалеченной психикой.

Оркестр, между тем, сделал еще один перерыв. Музыканты снова «грелись», когда руководитель ансамбля – лысоватый Юрасик, прихватил за руку проходившую мимо Корову.

– Ну что, тёлочки, выпьете с нами? – спросил он ее и оказавшуюся рядом Раису.

– Не мешало бы… – согласилась Корова.

– Какие планы после мероприятия? – поинтересовался, выпив, Юрасик.

– Никаких, – обнадежила Корова, рассчитывая получить еще выпивки.

– Может быть, махнем ко мне? Послушаем хорошую музыку, видик покрутим. Я из Москвы с гастролей хорошие фильмики привез. Есть и гала-концерты, и про ниньдзь…

– А порнушка есть? – нагло спросила Раиса. – Я очень люблю порнушку!

– И порнушка есть, и кофеёк растворимый бразильский…

– Что кофеек? Покрепче бы чего! – мечтательно потянулась Корова.