Кирилл Ластовец - Остаться на грани

– Завтра утром мы решим, что с тобой делать, а пока – спать, – сонно заявил дядя и, проведя мне краткий инструктаж, удалился в свою спальню.

Утром я проснулся довольно рано – дядя Энвер еще не поднялся. Всю ночь я спал как убитый, отрубился практически сразу. Я встал и решил немного расходиться. Мне не терпелось взглянуть на этот город теперь при свете дня. Я подошел к окну и распахнул его, в комнату тут же ворвался свежий летний воздух. Только начинало светать и было даже слегка зябко. Поежившись, я попытался вглядеться в туманные очертания улицы, но из моего окна вид открывался только лишь на здание напротив. Откуда-то снизу потянуло запахом свежеиспеченного хлеба, обитатели этого райончика только-только начали выползать на улицы. Внезапно всю округу разразил зычный мужской крик. Я даже было подумал, что кто-то попал в беду, но прислушавшись, я понял, что мужчина кричал что-то о старых вещах. Вскоре в подтверждение моим догадкам на улице показался и сам кричащий. Он подобно спокойному кораблю монотонно выплывал на возвышенную часть дороги. Еще вечером я заметил, что рельеф Стамбула был далеко не ровным, потому многие улицы петляли и то поднимались вверх, на холмы, то вновь спускались вниз. Вдруг за спиной раздался стук и дверь спальни приоткрылась.

– Ты уже не спишь? – услышал я еще полусонный голос своего дяди.

– Доброе утро, дайы! 11 11 Дайы (крымско-тат.) – дядя. Нет, что-то я прямо хорошо выспался, чувствую.

– Это хорошо… Ну тогда пошли кахвалтышку 12 12 Кахвалтышка (сленг. от тур. kahvaltı ) – завтрак. делать!

– Что? – немного растерялся я, не сразу поняв, что он имел в виду.

– Завтракать пошли, говорю! – приободрился дядя и скрылся в коридоре. Я второго приглашения не ждал – пустой желудок вновь дал о себе знать. Быстро одевшись и умывшись, я пришел на кухню, где уже во всю орудовал дядя Энвер. В помещении стоял такой аппетитный запах яичницы, что слюнки было сложно сдерживать.

– Сегодня нам предстоит великий день! – заметил меня дядя. Мне было по душе, что он пребывал в превосходном расположении духа. Я очень не хотел быть обузой для него, племянником, которого он в последний раз видел еще младенцем и которого теперь должен был приютить у себя. Никогда не любил я ощущать, что кому-то было в тягость возиться со мной.

– Может вам помочь, дайы?

– Не стоит, сейчас отведаешь менемен! – подмигнул он мне. – И да, называй меня просто Энвер-а́би 13 13 Аби (тур. abi, ağabey ) – брат (обращение к старшему по возрасту). , особенно при посторонних.

– Яхши 14 14 Яхши (крымско-тат.) – хорошо. , дайы, – запнулся я, – то есть, а́би.

– Ну вот менемен почти готов! – воскликнул дядя, раскидывая блюдо по тарелкам. Пахло довольно аппетитно, а на вид оказалось не очень. Это было что-то наподобие омлета, перемешанного с тушеными помидорами, перцем и сыром. Но слюнки от запаха потекли, и я присоединился к дяде, который уже уселся напротив меня и принялся уминать за обе щеки завтрак, или как он выразился «кахвалтышку».

– Ну рассказывай, племяш, что там у вас произошло! Твоя мама звонила пару дней назад, предупредила, что ты приедешь, но не захотела по телефону рассказывать подробностей. Так что теперь тебе отдуваться за все!

Я проглотил большой кусок омлета и принялся рассказывать ему все то, что приключилось с нашей семьей за последний месяц. Поведал о том, как мы с отцом, вернувшись с базара, застали дома около дюжины полицейских вместе с ФСБшниками и возглавляющего их полковника Захаркина; как тот сфабриковал дело против моего отца, оклеветав его контрабандистом оружия Хызыр-рейсом; и как решил затем взяться и за меня.

– Дела-а… – задумчиво протянул дядя, – и что это ему от вас понадобилось, от простой рабочей семьи? Может у него зуб какой на твоего отца есть?

– Не знаю, а́би. Мы люди маленькие, нигде не встревали, ни во что не ввязывались, жили себе спокойно, виноград выращивали и продавали.

– Но теперь тебе дорога на родину пока заказана, – заключил дядя и поднялся налить себе уже заварившегося чаю.

– Я не знаю, что будет дальше, куда мне идти, чем заниматься… Меня словно отправили в изгнание…

– Не падай духом, Карим, что-нибудь да придумаем, – казалось, дядя никогда не унывал и ничто не могло его смутить. – У меня есть один друг – Асматулла, он – уйгур, держит небольшой уйгурский ресторанчик в районе Аксарай. Сегодня съездим туда. Я думаю, договоримся и на первое время пристроим тебя. А там видно будет. Правда это в европейской части, далековато будет. Но пока это единственное, что пришло мне в голову.

Не таким я представлял себе поход на свое первое собеседование по работе, но выбирать и вправду было не из чего. Хотя, от мамы я слышал, что дядя Энвер уже давно устроился на какую-то неплохую должность. Вряд ли он подрабатывал официантом в кафешке. Я только не знал, как бы у него покультурнее об этом спросить или намекнуть. Но слова как-то сами вырвались изо рта:

– А с вами можно поработать?

Дядя вдруг резко переменился в лице и как-то странно замотал головой, словно побаивался чего-то:

– Н-нет, не стоит, не думаю, что тебе стоит… – отпил он горячего чая из стаканчика и, обжегшись, воскликнул. – У нас сейчас нету свободных вакансий, к сожалению, – отставив чай, дядя быстрым шагом направился в прихожую. Дожевав свой омлет, я последовал за ним.

Своей машины к моему удивлению у дяди не было, поэтому тем же утром он познакомил меня с общественным транспортом Стамбула. Как оказалось, его апартаменты (а так здесь называют не одну какую-то квартиру, а целиком квартирный дом) находились недалеко от автобусной остановки Бааларбаши. При дневном свете город выглядел уже совсем иначе – не было тех мигающих и светящихся красок со всех сторон, все казалось каким-то более спокойным. В автобусе стояла невыносимая жара, и когда мы наконец покинули его на конечной остановке у набережной Ускюдар, я с облегчением вдохнул морского воздуха. Но, чтобы добраться до кафешки Асматуллы-бея 15 15 Бей (тур. Bey ) – вежливое обращение к мужчине в Турции (по аналогии с рус. Господин и англ. Mr. ). , нам необходимо было еще пересесть на метро.

– Сейчас поедем под водой, – заметил дядя, когда мы начали спускаться на эскалаторе вниз, – под самим Босфором.

Я даже и представить себе не мог, что такое бывает! Что люди додумались и сумели построить метро под огромной толщей воды, под проливом, который вчера, отражая ночное небо, казался бездонной черной дырой. Хотя я и слышал о тоннеле Ла-Манш, соединяющем Англию и Францию, но не мог поверить в то, что сам с минуты на минуту окажусь в подобном тоннеле. Однако во время самого переезда между станциями на азиатской и европейской сторонах Босфора я к своему разочарованию ничего особенного не почувствовал: за окном вагона все также, как и в любом другом метро, проносились темные пошарпанные бетонные стены. И ощущения того, что я несколько минут находился на самом дне пролива, что надо мной находилось несколько сотен метров воды, этого не было.