Тогрул Мехти - Кара некрофила

– Давайте поиграем в дурака, – посмеиваясь, произнес Дыха.

Он хотел разрядить напряженную обстановку. Но атмосфера была настолько накалена, что на него никто не обратил внимания.

Малыш, положив свои карты перед Азиатом, встал, и молча пошел к своей койке. Никто не мог проронить ни слова. Было настолько тихо, что доносилось даже жужжание мухи с другого конца камеры. Азиат не мог пошевелиться. Он просто смотрел на карты и пытался осознать то, что для него все кончено. Это осознание пришло и к остальным: всем постояльцам хаты. Каждый думал о том, как ему быть дальше, ведь все изменилось в один миг.

Более авторитетные задумались о своем положении и о том, как быть дальше. Кто-то уже видел себя на месте Азиата, а кто-то понимал, что лучше быть рядом с Малышом, поддержать его абсолютную власть и избежать хаоса и кровопролития в хате.

Ни один из заключенных не проронил ни слова. Все разошлись по своим местам. Малыш осознав, что ему уже ничего не грозит, что он главный, и никто не может этого изменить, с удовлетворением закрыл глаза. Когда утром он проснулся, то увидел, что все собрались у койки Азиата. Он встал и подошел.

Азиат лежал без признаков жизни, весь в крови. Он сам заточенной ложкой вскрыл себе артерию на шее. Малыш подошел и сел рядом.

– Теперь все будет хорошо, друг мой! Теперь нашей дружбе уже ничего не угрожает. Поверь, ты всегда будешь со мной! – поглаживая лицо Азиата, тихо говорил Малыш.

Новость о произошедшем быстро разнеслась по всем тюрьмам. Уголовники на воле тоже были в курсе всего.

Главные лица преступного мира должны были обсудить эту ситуацию и решить дальнейшую судьбу Малыша. Этого решения ждали и те, кто хотел занять его место. Но пока не было принято решение, власть в хате была в руках Малыша. Он, не дожидаясь приговора, искал любую возможность, чтобы опускать авторитетных преступников, от которых могла исходить угроза.

Уже достаточно хорошо зная правила преступного мира, Малыш понимал, что каким бы ни было принятое решение относительно него, оно будет справедливым. Он заранее просчитывал свои шаги и делал все по понятиям. Понимал, что ему уже ничего не грозит, но легкий страх все же испытывал.

А в это время во взрослой зоне Бек оплакивал своего брата. Помимо боли утраты он больше чувствовал себя униженным. Одна мысль о том, что Азиат был обречен на унижения, если бы не покончил собой, приводило его в бешенство. Это было бы пятном на весь его род. Бек обдумывал план мести. Он не мог позволить, чтобы это сошло с рук Малышу, но нельзя было открыто, напрямую идти на конфликт. Это было не по понятиям. Единственным способом мести было заказать убийце (Палачу) Малыша. Но исполняющий заказ должен был действовать так, чтобы никто не мог узнать о заказчике. Хотя в малолетке, да и во взрослом преступном мире многие понимали, что ответ Бека не заставит себя ждать.

Как-то вечером, после очередной прогулки Малыш, сидя на койке Азиата и мешая его же колоду, планировал в голове дальнейшие свои действия. К нему подсел Серый.

– Брат, нам надо поговорить! – сказал он своим хриплым голосом.

– И о чем же? – спросил Малыш.

– Я серьезно. Тебе нужно быть очень внимательным! Мне не по себе. В последнее время часто об этом думаю и уверен, что тебя заказали Палачу.

– Кто заказал? И кто Палач? – спросил Малыш, не проявляя внешне никаких эмоций. Несмотря на то, что страх был, он всеми силами пытался скрыть это. Понимал, что проявление страха нанесет удар по его авторитету.

– Никто не знает! Но я, кажется, догадываюсь какие у него приметы, – зажмурив глаза и немного призадумавшись, произнес Серый.

– И какие? – спросил Малыш, не отводя взгляда от колоды карт, которую держал в руках.

– Сначала он должен попасть сюда за мелкое преступление, на небольшой срок. Но он уже однажды отсидел долгий срок, – довольно покачивая головой, произнес Серый так, будто разгадал тайну.

– А вдруг, он уже среди нас? – спросил Малыш.

– Не думаю. Я бы его узнал.

– Но никто еще точно ничего не знает! Будь внимателен, проследи за всеми. Если кто-то будет вести себя подозрительно, дай мне знать. А если Бек хочет крови, я ему дам ее. А потом мы с тобой создадим уже свою династию там, на свободе, друг мой! И никто нас не остановит, – произнес Малыш спокойным и уверенным голосом, похлопывая Серого по плечу.

…Прошло два дня с тех пор, как я написал это. У меня была депрессия! Это очень смешно звучит для меня. Я сам не очень люблю людей, у которых тяжелая энергетика и которые всегда хотят казаться страдающими и «жертвами». Это очень раздражает. Как будто они где-то прочитали, что так интереснее смотрятся. Себя я считаю позитивно настроенным человеком с трезвым взглядом на жизнь. Так уж во мне устроено, что во мне работает не теория, а система относительности. Когда в жизни что-то идет не так, то я обязательно смотрю на себя с той позиции, где кому-то относительно меня хуже. А еще хуже – всегда есть кому! Так же, как есть те, кому еще лучше. Как говорит моя супруга, лучше смотреть на все происходящее с позиции того, что могло бы быть и хуже.

Депрессия – это то, что связано с настроением, а само слово «настроение» происходит от слова «настрой, настраивать». Настрой же – процесс зависящий то от кого-то, то от чего-то.

В таком случае, почему бы не взять этот «процесс» в свои собственные руки. И, по моему мнению, депрессия – это бессмысленность, которую, при сильном желании, можно обойти.

Но в эти дни депрессия все-таки была. Вот я и задумался: «А может эта история меняет мое состояние? Возможно, что-то происходит в жизни Малыша и это выдает в моем настроении серые тона?»

Но ведь вроде вся эта история является моей фантазией. И за эти два дня, прочитав все заново, я не захотел и не пытался изменить ход событий. Не почувствовал, что нужно что-либо менять. А потом все же решил сделать иначе.

Я опять задумался. Если эта история есть продукт моего сознания, или же подсознания, то почему бы мне не дать возможность всему просто вылиться на бумагу, как есть? А затем, прочитав это, найти самое главное. Свой порок! Порок, который отличает меня от других.

Этот роман сыграет для меня роль психолога и позволит мне увидеть в себе то, о чем я не знаю. Но для того, чтобы понять и познать себя, мне необходимо «увидеть» Малыша. Что же двигало им, когда он решил поступить так с Азиатом, с другими? И это должно быть довольно сильным чувством, ведь он пошел на серьезный риск. Он мог бы проиграть! И тогда все к чему он стремился, могло бы разрушиться. Только чувство сильного страха могло подтолкнуть его на это; не уйти от страха, а наоборот, пойти ему навстречу, столкнуться с собственным страхом. Чувство страха перед властью Азиата над ним и над всеми, подсказывало ему вероятность возвращения туда, откуда он пришел, в то самое начало, где был Баклан. Малыш находил сходство между ними. И тот, и другой внушали ему чувство собственной слабости и уязвимости. Единственное, что мне не ясно до конца, это вопрос: – Что же заставляет его говорить с умершими? Для того чтобы понять это, мне нужно было продолжение истории.