Максим Разумков - Пират. Океанский странник

– Простите, как я могу увидеть Дутова?

– Феликса Герольдовича? – переспросил старичок-вахтер. – А по какому поводу? Он человек очень занятой.

Девушка растерялась. Она не знала, какую причину назвать. «Действительно, по какому поводу?!» – Простите, – извинилась Алина и медленно побрела к выходу.

– Подождите, – секунду подумав, остановил ее вахтер. Он увидел в глазах девчушки такую боль и безысходность, что ему захотелось чем-то помочь. – Я, конечно, внутрь вас пустить не могу, да и Феликс Герольдович сейчас работает, но… если вы дождетесь его после занятий, я вам его покажу.

Алина скромно устроилась в углу и прождала несколько часов. За это время мимо нее проходило очень много людей, большинство из которых принадлежало к тому миру, в который она так стремилась попасть. Наконец, она увидела невысокого худого мужчину с благородной сединой на висках. Именно на него едва заметным кивком указал вахтер.

– Простите, вы Дутов?

Хореограф на мгновение остановился, оценив ее взглядом. Он испытал инстинктивное чувство настороженности. Это чувство всегда испытывают те, от кого многое зависит, когда к ним обращаются абсолютно незнакомые люди.

– Допустим…

– Я… я хотела бы заниматься здесь. И у меня…

– А почему вы обратились ко мне, я веду мужской класс? – Дутов пошел дальше, но услышал вслед:

– Я занималась у Зарицкого, и он говорил, что вы можете помочь со стажировкой.

– Вот как? – хореограф снова остановился, припоминая телефонный разговор с опальным коллегой. – И каков же ваш, так сказать, послужной список? В какой труппе вы работаете?

– Ни в какой. Я училась в хореографической студии города Кириллова.

– Хм… – Дутов взвесил решение. «Чем черт не шутит?» – Пойдемте со мной. – Он развернулся и быстрой походкой двинулся к парадной лестнице. Алина едва поспевала за ним. Она не разбирала дороги, не думала, куда они идут, и видела только его спину. «Он уделил мне время!» – с радостью поняла девушка и от этого разволновалась еще сильнее. Наконец, пройдя по длинному коридору, они вошли в абсолютно пустую комнату, если не считать зеркал и балетного станка, тянувшегося вдоль больших окон.

– Ну-с, покажите на что вы способны?

Алина нерешительно застыла на пороге класса:

– Но я не думала, что сегодня нужно будет что-то показывать и не взяла ни трико, ни пуанты…

– Ничего страшного. Мне и без них все станет ясно. Итак – готовы?..

Сбросив босоножки, девушка прямо в своем самом нарядном платье, в котором она приехала в Ленинград, сделала несколько туров.

– Спасибо, – задумчиво произнес Дутов. По его лицу невозможно было понять, какое она произвела впечатление. – Вот что, подождите меня здесь, – с этими словами он удалился и отсутствовал минут двадцать. Алина сгорала от томительной неизвестности, мысли окончательно спутались. – Идемте за мной, – приказал хореограф, вернувшись. Они опять куда-то шли, поднимались по лестнице, пока не оказались в обставленном строгой мебелью помещении, на стенах которого висели портреты корифеев российско-советской балетной школы. За столом сидел старый седоволосый мужчина. Это был Константин Сергеев – легендарный в прошлом танцор, занимавший пост художественного руководителя училища. Он коротко поздоровался с Алиной и добавил: – Не будем терять времени, приступайте.

Под руководством Дутова девушке пришлось повторить то, что она демонстрировала в классе.

– Спасибо, – прервал ее Сергеев, – будьте добры подождать за дверью.

«Я выглядела, как корова!» – ужаснулась Алина. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не выступала так отвратительно. Если бы ей дали время опомниться, придти в себя, собраться, наконец… Из кабинета худрука вышел Дутов. – М-да, девочка, что вы непрофессионал, видно даже слепому. В вас так мало академизма, а ведь академизм – именно то, чему мы здесь в Вагановском с детства уделяем особое приоритетное внимание. Но… лично я считаю, в этом наша главная беда. Нельзя зацикливаться на чем-то в ущерб остальному. Так что давайте свои документы и пишите заявление. Вы будете допущены к экзамену. И учтите, я вхожу в члены приемной комиссии, и… я буду на вашей стороне.

Он с улыбкой глядел вслед девушке, которая не шла, а словно летела на крыльях. Дутов принадлежал к элите преподавательского состава Вагановки. Он вел старшие мужские классы, а работа с младшими считалась малоперспективной, в виду отсутствия немедленных результатов. Но Сергеев только что дал ему «добро» одновременно с мужским классом заняться подготовкой этой девочки, у которой есть все задатки превратиться в звезду. Если, конечно, она не сорвется на экзаменах.

В тот день Алина просто бродила по городу вне себя от счастья. С ее плеч словно свалился нервный ком. Она гуляла по набережным, любовалась дворцами, а под вечер добралась до Театральной площади, на которой находилась знаменитая Мариинка – Театр оперы и балета имени Кирова. Алина долго смотрела на величественное, чуть тронутое стариной здание. Во всех окнах горел свет. Толпы людей устремлялись к парадному подъезду, чтобы попасть на вечерний спектакль и аплодировать мастерству артистов. «Когда-нибудь они будут аплодировать мне!» – Девушка развернулась и направилась в каморку на Лиговке. В оставшиеся дни она обязана беспрерывно работать, чтобы лучше подготовиться к первому туру.

Конкурс оказался огромным – более сорока человек на место. Желающие стажироваться в самом знаменитом балетном училище мира съехались сюда не только со всей страны, но и из заграницы. Большинство являлось уже сформировавшимися артистами, выступавшими в театральных труппах Уфы, Перми, Ташкента, Варшавы и даже Марселя. Многие девушки держались очень уверенно, поскольку в своих коллективах им не было равных. Глядя на них, Алина чувствовала себя первоклассницей, попавшей на ученый совет в Академию наук. «У меня нет ни единого шанса!» Девушек попросили выстроиться вдоль станка в большом просмотровом зале, а перед ними за столом восседала приемная комиссия, состоявшая из преподавателей Вагановки – сплошь бывших профессионалов сцены. Каждой девушке был вручен определенный номер и первый тур начался. По команде хореографа абитуриентки одновременно начали демонстрировать свои способности. Члены комиссии негромко обсуждали их и выносили решение: – «Седьмая», «Восемнадцатая», «Двадцать четвертая» – спасибо. – Экзамен продолжался. Строгая комиссия учитывала каждую мелочь. Вплоть до чистоты угла наклона руки над головой. – «Двенадцатая», «Тридцать восьмая», «Тридцать девятая» и «Сороковая». – Еще несколько девушек выбыло из борьбы. – «Третья», «Пятая», «Двадцать вторая», «Тридцать первая». – С каждым новым па их становилось все меньше. Отстраненная «Двадцатая» громко разрыдалась прямо в зале. Всего одним словом здесь перечеркивались годы изнурительного труда. «Тридцать третья» – высокая казашка – попробовала протестовать, но все было тщетно. Неумолимые жернова перемалывали людские судьбы. – «Первая», «Пятнадцатая», «Двадцать девятая»… – Наконец, комиссия вынесла окончательный вердикт – у станка остались только трое – «Девятая», «Одиннадцатая» и «Тридцать вторая». Алина не могла поверить своему счастью. У нее на руке была повязка с номером «11».