Татьяна Латукова - Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

Я с трудом подтащила к шкафу тяжелый стул, залезла на него но, даже встав на цыпочки, до коробки не достала. Пришлось воспользоваться одной из вешалок. Тыкая одним из концов деревяшки в картонный бок, я все же сумела сбить шляпницу на пол.

Ура! Осторожно сняв крышку, я развернула бумагу внутри коробки и быстро достала из старинной шляпы толстую пачку евро и скатанную в трубочку пятитысячную купюру. Прогресс. Раньше Одоевский хранил баксы и пятьсот рублей. Задрав юбку, я затолкала деньги за резинку чулок – с внутренней стороны бедра. С современной модой даже если кто и заметит некоторую неаккуратность в моей одежде, то спишет ее на фасон. Потом я максимально аккуратно закинула коробку обратно и вернула стул в комнату.

Следующая мысль заставила меня выскочить из спальни, промчаться по коридору до лестницы и сбежать этажом ниже. Здесь должны были быть комнаты нимф. Я начала стучать во все двери подряд, пока из некоторых не начали показываться заспанные физиономии девушек.

– Одоевский убит! Сейчас здесь будут менты! Уходите!

Самые смышленые девчонки уже через минуту направились к выходу. Пусть непричесанные и полуголые, зато с дорожными сумками наперевес.

Я вернулась в спальню и рассмотрела несчастного Одоевского. Коснувшись его холодной руки, я попыталась представить себе эту несуразную спальню несколько часов назад. Что здесь произошло?

Вчера кто-то из девушек разбил в кабинете Одоевского зеркало. Мелкие осколки стекла усеяли пол и ковер, поэтому бизнес-деятельность пришлось перенести в спальню. Павел Васильевич долго и обстоятельно беседовал с убийцей, обговаривая детали сделок, перемежая льстивые похвалы деловой хватке собеседника бахвальством о своих неограниченных возможностях. Но затем вдруг все изменилось. Убийца заткнул Одоевскому рот тряпичным свертком, заставил лечь на кровать, не спеша связал руки и ноги, достал из принесенного свертка обычный кухонный нож, и через две минуты все было кончено…

Мое увлекательное мысленное представление смерти бывшего любовника прервали вдруг заполнившие весь дом Одоевского крепкие и решительные мужчины. Я назвала себя, подтвердила, что это я звонила, и послушно забилась в уголок, отвечая время от времени на разные вопросы. С любопытством наблюдая за суетой ментов, я не сразу поняла, что сама стала объектом наблюдения.

Темный взгляд того, кто командовал «парадом» следователей и экспертов, время от времени останавливался на мне, словно решая, что со мной сделать: четвертовать или повесить. На мужчине был отличный костюм, явно сшитый на заказ. А его прическа волнами напомнила мне старые фильмы про чудеса кино. Только этого деятеля окружала не аура обаяния, а ореол властности.

Команда обращалась к нему коротко и соответствующе: Лорд. Вот только темных повелителей мне и не хватало для полноты впечатлений.

Лорд держался прямо и уверенно, так, словно знал все тайны мира и мог повернуть землю без всякой точки опоры. Заложи он руку за борт пиджака, получился бы Наполеон. Вскинь руку вперед – Гитлер. Я кожей чувствовала инстинктивное желание повиноваться этому человеку, склониться перед ним и пойти туда, куда он позовет, без сомнений и размышлений. Обалдеть. Почему этот человек командует пятеркой болванов в форме, а не ведет всю страну в светлое будущее?

Присмотревшись, я сообразила, что он вряд ли старше меня, совсем молодой еще парень. И при этом примчавшиеся откуда-то Бирман и его дружок-верзила явно были впечатлены его корочкой. А вот от моей ослепительной улыбки и вежливого «Здрасте» их прямо передернуло. Что они здесь забыли, интересно? Разве у ментов нет разделения по территориям?

Оказалось, что дело, в котором я ухитрилась занять место в партере, в высших ментовских инстанциях отнесли к делам повышенной важности и секретности, для которых не существует границ. Ведь здесь были замешаны известные личности и криминальные структуры (по принципу два в одном: Одоевский был и известной личностью, и целой криминальной структурой). Лорд был одним из тех, кто копал под Одоевского и вот-вот собирался отправить его отдыхать под небом в клеточку, а Бирман и верзила вошли в команду как первооткрыватели темы «Рита Рогальская – звезда преступного мира».

У ментов не было ни малейших сомнений, что Одоевского грохнули в ходе криминальных разборок. Но почему-то они увязывали в одну кучу и убийство, и отравления Осинки с Дионисом. Я не поняла логической связки, которую излагал Лорд в обоснование этой теории, зато прекрасно расслышала высказанное Бирманом предположение о том, что за убийцей и ходить далеко не надо – вон она, птичка, расселась и расслабляется после нелегкой киллерской работки.

Я боялась, что придется надолго застрять на месте преступления, но примерно через полтора часа меня отпустили, пообещав вызвать еще. Я уже стояла у выхода, когда глубокий властный баритон вдруг перекрыл пространство с зовуще-вопросительной интонацией:

– Эй ты, ведьма?!

Вот зачем я откликнулась? Шла бы себе спокойно дальше, никакая я не ведьма, Ритой меня зовут. Но ведь нет, потянуло приколоться. Мало того, что я остановилась и обернулась, я еще и в тон ответила:

– Вы звали меня, Темный Лорд?

Вокруг стало очень тихо. Отозвавшись на прозвище, я подтвердила, что знала убитого слишком хорошо. Но почему черные глаза Лорда блеснули столь явным торжеством? Ему что, еще не сказали кто я? А если сказали, то неужели в его досье на Одоевского нет странички про меня? Было бы немного обидно.

– Ты ошиблась, ведьма. Я – Властелин Света.

Ой, меня забыли предупредить, что я попала в ролевое фэнтези-шоу. Кто-нибудь, подскажите мне, мы идем ловить чудиков с колечком? Или будем пытаться уничтожить мальчика со шрамом?

Выдав поразительный пассаж, Лорд уставился на меня, но не мне в глаза, а чуть ниже. С легким запозданием я поняла, что в этом сборище мужчин нашелся один, оценивший мой откровенный наряд. Лорд нагло пялился на мою грудь.

Повернувшись к замершей аудитории, я махнула рукой на Властелина Света и тоном строгой воспитательницы детского сада, объясняющей неразумным родителям ошибки в воспитании их чада, припечатала:

– Не давайте ему читать Толкиена.

В черных глазах вспыхнуло принятое решение – четвертовать. Я пожала плечами и наконец-то ушла.

Тяжелый день закончился тем, что еще два раза мне пришлось пересказывать лайт-версию событий Кириллу. Он сразу вцепился в меня как профессиональный журналист, поэтому на некоторых поворотах пришлось «подключать блондинку» и списывать собственную невнимательность на волнение и испуг. Увы, даже прямые жалобы на усталость не помогли мне отвязаться от его надоедливых: «А что стояло на окне?» и «Ты не заметила, где был его телефон?» Про окно я не могла ничего вспомнить, а выключенный телефон остался лежать на небольшом столике сразу у двери, но объяснять все это Кириллу у меня не было сил.