Татьяна Латукова - Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

Подоспел Влад со стаканом воды. Я сделала пару глотков, и Бирман протянул мне пачку бумаги:

– Рита, вам нужно это подписать. – И добавил, словно тоже не мог отключить чертика в мозговой табакерке. – Все же, простите, но мне крайне сложно поверить, что Одоевский выпустил из рук девочку, не пропустив ее через свою «Школу».

Темно-серые глаза были абсолютно уверены в том, кто я есть. И даже выгравировали это нехорошее слово у меня на лбу.

Мне вдруг стало весело. К полному недоумению Бирмана я прыснула, а потом постаралась объяснить:

– Вот представьте. У вас есть друг. Старый, но очень успешный друг, которому все само плывет в руки. У него красивая жена, престижная работа и народная слава. А вы как сидели, хоть и по уши в деньгах, но ровно по те же уши в дерьме, так и сидите. Дружба дружбой, а зависть растет и колосится. И тут – бац! Вам в руки попадает дочурка этого друга. Молоденькая, хорошенькая и наивная. Вот он, заветный миг реванша – придти к другу и мимоходом бросить: «Кстати, я тут живу с твоей малышкой. Ты уж извини».

– Я обойдусь без таких представлений.

– А друг считает, что нет ничего страшного в том, что за девочкой присмотрит его старый товарищ. Более того, он осторожно намекает на то, что товарищ прямо-таки обязан присматривать за девочкой и дальше. Вывести в свет, выдать замуж за приличного человека. Такой облом. Вы бы вот что сделали?

– У меня нет таких друзей.

– Счастье ваше. А вот Одоевский выбросил меня обратно на улицу.

Я протянула Бирману подписанные листы и встала. Он сложил бумаги в папку и сухо попрощался. Уже у двери меня догнал еще один вопрос:

– Рита, вы сказали – обратно на улицу?

– Я ушла из дома незадолго до выпускных экзаменов. Лето перекантовалась, а потом заболела, попала в больницу. Выписалась уже осенью. На улице дождь, холодно, а мне деваться некуда. Павел Васильевич за мной приехал, сказал, что я могу пожить у него. Я и не поняла, чего он хочет. А как солнышко по весне пригрело, он меня за порог вывел и сказал, что я могу катиться на все четыре стороны.

– И вам не хотелось его убить?

– Да нет. Он по-своему был добр ко мне.

Кто-то из ментов тихо выругался. И я малодушно сбежала. Отношения с Одоевским я всегда рассматривала как приключение, путешествие в мир эротики. Восторгаться было нечем, но и зла на Павла Васильевича я не держала. Почему-то со стороны все воспринималось иначе…

Что и как рассказать об Одоевском Кириллу? Надо ли? Промолчать, ясное дело, проще, но не всплывет ли что-нибудь эдакое, когда будет слишком поздно для признаний?

Семейные тайны оставались тайнами. Денек отдохнув, я продолжила свои поиски входа в подземелье со скелетами.

Мумия, о которой толковала мне Лидия Борисовна, оказалась бодрой бабушкой восьмидесяти с чем-то лет, поборницей права пожилых на полноценную жизнь. Бабушка направила меня к другой бабушке, которая, в свою очередь, свела меня со своей подругой, от которой я узнала о другой подруге, которая работала где-то в недрах народного образования и была в курсе одной печальной истории, связанной с моей матерью.

Проделав все эти путешествия по «дому, где живут подруги и бабушки», я, в конце концов, оказалась в приемной Софьи Руденко.

И здесь оказалось достаточно произнести имя матери, как слова полились рекой. История оказалась драматичной, хотя и недосказанной в деталях.

Софочка Руденко была уже заслуженным педагогом с солидным стажем. Правительственная награда и радужные карьерные перспективы оставляли мало времени на личную жизнь. После двух крушений семейных лодок Софочка не хотела рисковать, но тут в ее жизнь ворвался Мурад.

Софья всегда считала, что ее тип – это голубоглазые блондины, поэтому внезапный интерес к ней со стороны жгучего брюнета казался странным, тем более что азербайджанец был моложе Софочки на пятнадцать лет. Но устоять оказалось решительно невозможно, и вскоре парочка зажила вместе, благо трехкомнатная квартира, доставшаяся Софье от второго мужа, позволяла разместить любовника. Дети Софьи оканчивали школу и в материнской опеке не нуждались, учительская лямка и работа на благо всеобщего образования давно приелись. Софья поняла, что настало время пожить в свое удовольствие. Примерно год все складывалось волшебно. Мурад был обаятелен, внимателен и все время говорил Софочке о любви.

Незадолго до очередного Нового года в комитет образования, которым руководила Софья, пришла работать Маша Рогальская. Уверенная в себе, но без явных кариерных амбиций Маша быстро завоевала доверие начальницы. Женщины сблизились и даже начали общаться вне работы.

В праздник Маша пригласила весь женский коллектив к себе в гости, и все с легкой завистью обнаружили, что у новой методистки очень интересный муж, к тому же гладко говорящий о каких-то умных вещах так, словно каждая из женщин может их понять. Это автоматическое вознесение собеседника до собственной интеллектуальной высоты позволило Жене моментально стать душой коллектива. Еще больше очков Евгений получил, когда стало понятно – легкий флирт он допускает, но жену боготворит и даже мысли о возможности измены не допускает.

Шоком оказалось то, что этому чудо-мужчине может изменять жена. Первые признаки неверности Маши Софья обнаружила уже в январе. Маша ближе к вечеру отвечала на телефонные звонки, рассказывая о своих планах на вечер. А на вопросы о том, кто звонит, неловко отшучивалась. Несколько раз, отпросившись пораньше, Маша уходила в неизвестность. Софья специально звонила Жене, чтобы удостовериться – подруга гуляет от мужа.

Попытка решительного разговора провалилась. Маша все отрицала и даже сгоряча обвинила начальницу в том, что та сует нос не в свои дела. Софочка обиделась и почти месяц женщины разговаривали только в официальном ключе. Но потом Маша, не выдержав, призналась, что за ней ухаживает другой мужчина. Она пока еще не сдалась, но близка к измене как никогда раньше. И муж, и этот другой без ума от нее, а она никак не может выбрать, с кем быть. Женечка был идеальным мужем, но тот, другой, был влюблен, романтичен и жаждал ее ответной страсти.

Софья была настроена решительно. Муж – и только он – может составить счастье Маши, с потенциальным любовником надо порвать, как можно быстрее. Нельзя обманывать идеального Женю, нельзя ставить под угрозу столь крепкий и счастливый брак. И если надо, Софочка поможет младшей подруге всем сердцем, всей душой.

Я задумчиво слушала излияния пожилой и немного воинственной женщины со смешанными чувствами. В историях про маму было столько страстей. Но никто не помнил о маленьких детях. Немного невпопад я спросила: