Татьяна Латукова - Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

И все же отцу, видимо, не приходило в голову что-либо прятать. На верхней полке в углу я обнаружила три папки с надписями «Домашний архив», «Дети» и «Семейное фото».

Первые две папки содержали кучу ксерокопий разных житейских бумаг. Некоторые, как например, свидетельство о браке родителей, казались интересными, но в действительности были не более, чем просто документами. Другие, с виду скучные, добавляли к уже известным мне сведениям достоверности. Страницы из трудовой книжки мамы поведали мне о ее работе в разных образовательных инстанциях, подтверждая сам факт ее трудоустройства в конкретных местах в конкретные годы. Но ничего нового увидеть между строк мне не удалось.

Семейные фотографии были аккуратно разложены по датам, темам, местам. Бегло просмотрев часть фоток, я нашла конверт с наклонной надписью «frend».

Два обнимающихся пацана лет по десять-одиннадцать. Два старшеклассника в школьной форме. Два парня с одной девушкой у моря. Двое мужчин в костюмах возле одной невесты. Двое мужчин и одна женщина с группой детишек. Двое мужчин и одна женщина на выставке картин…

Двое мужчин, скорбно склонивших головы возле одной могилы… Таких снимков оказалось два. На обороте одного стояла пометка отцовским почерком: «2 экз. для F».

Мысль напрашивалась сама по себе. Если и был в отношениях мамы и отца кто-то третий, то лучше всего на эту роль вписывался Френд.

Рядом с отцом Френд казался слишком простым и неказистым. Отец уже в юности выглядел аристократично и благородно. Даже в шортах и майке. А его друг и в парадном костюме казался работягой, забежавшим на снимок с соседней стройплощадки. Я вглядывалась в снимок и пыталась представить, какими они были, когда собирались все вместе.

Вот мой правильный отец. Надежный, организованный, спокойный. На него можно положиться, ему можно довериться. Он ухаживает по правилам, он романтичен, он нравится людям, он верен и послушен. Идеальный муж.

Но есть другой. По принципу притяжения противоположностей он груб, не признает правил, не верит в идеалы и заповеди. Но в то же время он обаятелен, его или ненавидят, или обожают. Невозможный муж, но страстный любовник?

Чем ты приворожила их обоих, мама? И почему Френд исчез из твоей жизни за несколько лет до твоей гибели? Хотя приехал на твои похороны и, судя по фоткам, твоя смерть была для него потрясением. Ты любила их обоих? Тогда зачем, зачем сбивала с пути истинного других: Васю, Мурада да и остальных, ведь, скорее всего, этими двумя эпизодами твои похождения не исчерпывались?

Frend – по-английски «друг». С одной стороны, понятно, что тот, кого называли Френдом, явно был другом семьи, а может, и по отдельности родителей, хотя и в несколько разных смыслах. Но, может, прозвище основано на созвучии с именем-фамилией? Френд почти тоже самое, что и Федор или Федоров, например.

Забрав одну из фотографий с похорон, остальные я максимально аккуратно сложила обратно. Незачем давать отцу повод обвинить меня в явном криминале. Устроившись за помпезным столом, я внимательно пролистала толстую телефонную книгу. Отец педантично вписывал в нее все свои контакты полностью. Сделал бы он исключение для Френда? Может, и для телефона он воспользовался таким же обозначением?

Увы, в телефонной книге не было ни одного Френда, зато обнаружилось семь Федоров. Трех можно было не считать, поскольку это были дети издательских работников. Кто-то из оставшихся мог быть загадочным Френдом, а мог и не быть им. Никаких упоминаний Френда я не нашла и в здоровом адресном справочнике, найденном в нижнем ящике стола. Сами ящики представляли собой все такой же образцовый склад накопленных за жизнь вещей. Впечатляла коллекция корочек, начиная с партийного билета КПСС и заканчивая сувенирной книжицей «Члена приличного общества». А вот собрание значков разочаровывало: сплошное «Будь успешным» и «За мной в светлое будущее».

Кто такой Френд и как его найти, я так и не узнала.

Кирилл закрыл за мной дверь квартиры. Я благодарно улыбнулась ему и охотно подставила губы под сладкий долгий поцелуй. Но где-то внутри моей головы уже шла работа по планированию звонков и визитов на ближайшее время. Кто-то из старых друзей родителей расскажет мне, кто такой Френд. Пусть посмеются над маленькой бестолковой неудачницей Ритой или позлорадствуют над досадной оплошностью в жизни Рогальского – его бестолковой дочкой. Главное – пусть болтают. А слушать я умею.

Тернопольскую я достать не сумела. Великая Ариадна отключила закрытый экстренный телефон, по которому я вызвала ее в больницу к Осинке. Пресс-секретарь вежливо попросил меня не беспокоить звезду, так как та сильно занята подготовкой очередной раздачи подачек для своих протеже, замаскированной под фестиваль песни и актерского мастерства.

Семен Павлович Орехов – теперь продюсер и режиссер, выросший из мосфильмовского человека на побегушках, долго и обстоятельно излагал мне историю знакомства родителей, случайно встретившихся в Новом Афоне, возле знаменитых пещер. Он помнил, что у папы был друг по прозвищу Френд, и даже поделился запутанной историей о несчастном диссиденте, пытавшемся публиковать разоблачающие власть статьи, и оттого вынужденного эмигрировать в Штаты.

Дина Аркадьевна Штайн – строгая редактор в издательстве, вспомнила, что отец действительно дружил в юности с каким-то «товарищем», но кто был этот товарищ и как его звали, припомнить не могла. Зато вспомнила, что Френд был вынужден покинуть Россию из-за родни в Америке. Какая-то больная старушка мечтала умереть на руках давно потерянного двоюродного племянника.

Тарас Мыколаевич Кулебяка – прежде квартирный маклер, а теперь директор агентства недвижимости, оказался более памятливым. Он четко описал Френда, но имени-фамилии его не знал. По его словам, Френда всегда называли только так. Зато он поделился со мной уверенностью, что Френд был родственником отца. Они даже подшучивали друг над другом из-за этого. А потом Френд женился на американке и слинял на загнивающий запад. Все, конец дружбе.

Ирэн Подвалова – обычная челночница, теперь представляющаяся хозяйкой дорогого бутика, тоже сообщила мне причину, по которой Френд исчез из жизни родителей. Вроде бы он эмигрировал в Штаты, решив сменить замшелый советский НИИ на заморский университет. Френду не давали на родине развернуться с научными экспериментами, и он отчалил к далеким берегам.

Костя Мармеладов – маркетолог, зарабатывающий на впаривании лохам сложных таблиц и графиков, выдал мне свою версию бегства Френда. С его слов, талантливый режиссер Френд был лишен на родине возможности ставить свои гениальные фильмы, а потому улетел в заокеанские дали за Оскаром.