Ремфас Асаб - Кёльнские каникулы. Вернуться в Кёльн и не умереть

– Алло, слушаю…

Незнакомый голос ответил по-азербайджански:

– Ариф, добрый день. Вы звонили мне много раз, но я был лишен возможности ответить. Вы узнали меня?

– Вели муаллим? – растерянно спросил Ариф.

– Да, это я. Надеюсь у Вас все хорошо, впрочем, наверное, появились проблемы, иначе…

– Вы не представляете, как я нуждаюсь в Вашей помощи! Помните, Вы обещали помочь с получением швейцарского вклада?

– Ну, не совсем так, как Вы говорите, но в целом помочь с честным юристом, который решит Вашу проблему, я, думаю, смогу. Вам надо заручиться согласием всех родственников и с нотариальной доверенностью прибыть в Германию.

– Легко сказать, разве мне дадут визу в посольстве Германии, прошлый раз ее предоставили нам эти аферисты, убившие Асима.

– Это не проблема! Вам нужно положить на свой счет десять-двадцать тысяч долларов и обратиться в посольство Германии. Просите визу для поездки с целью приобретения автомобиля. Вам не откажут. Надеюсь, Вы сможете собрать необходимую сумму?

– Да, конечно, вот только вернусь из поездки, ведь, я говорю с Вами из Ирана.

– Ирана?! Что Вы там делаете?

Ариф вкратце рассказал Вели о своей работе и сообщил, что через три-четыре дня он уже будет в Баку. Пожелав ему счастливой дороги, Вели попросил Арифа позвонить, как только он вернется из поездки.

Ожидая в аэропорту Франкфурта-на-Майне рейс из Лос-Анджелеса, Хавар испытывала состояние дежавю 8 8 Дежавю́ (фр. déjà v u – «уже виденное») – психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем. . Всего несколько дней назад вот так же она дожидалась рейса, на котором должен был прибыть ее муж. Все повторялось, но между двумя этими событиями, казалось бы, пролегла вечность. В ее жизнь вошли и исчезли множество людей, с которыми при других обстоятельствах Хавар никогда бы не повстречалась. Один из них мог бы изменить всю ее жизнь, другие – вернув мужа, изменили ее саму. Хавар очень беспокоило душевное состояние мужа, телефонные разговоры с ним, преисполненные эмоциями, не прояснили ей, что ему пришлось испытать за время пребывания в заложниках. Изменившись сама, она с тревогой думала о том, каким человеком стал ее муж, как они будут жить дальше, имея за плечами столь тяжкий опыт и чрезвычайные испытания.

Безо всякой причины Хавар стала впадать в панику, ей представилось, что и сегодня ее мужа не будет среди пассажиров прибывающего лайнера. Она пыталась убедить себя, что такой сценарий невозможен, муж, как ей сообщили, прибывает в сопровождении представителей спецслужб США, желающих приобщить ее показания к обвинительным материалам следствия против «Белого Братства», подготавливаемых для передачи в суд. Но даже эти разумные доводы не могли успокоить Хавар. Она впадала в ступор, чувствуя как каменеет тело, а упавшее сердце отвратительно мерзко теребит желудок, доводя его до спазма. Даже увидев мужа, выходящего в зал ожидания в сопровождении двух людей, беседующих с ним, Хавар не могла сбросить с себя оцепенение. В следующее мгновения Хавар попыталась броситься к мужу, но вместо этого стала медленно оседать на пол: ноги стали ватными и отказывались подчиняться своей хозяйке. Хавар понимала, что ее вид может напугать мужа, но не могла заставить себя встать. Наконец Парвиз заметил Хавар и бросился к ней, выпустив из рук небольшой портфель. Его попутчики, не успев среагировать, недоуменно наблюдали, как Парвиз, подбежав к женщине, почему-то сидящей на полу, стал поднимать ее. Парвиз бережно прижал к себе Хавар и прошептал ей на ухо:

– У меня для тебя радостная весть, нашлась твоя мама, она в относительной безопасности, но нам нужно придумать, как ее вызволить из Ирана.

Парвиз десятки раз прокручивал в голове встречу с женой, решив сообщить ей радостную весть позже, но эта фраза сама собой вырвалась из его уст, как только он прильнул к Хавар, руша все барьеры традиционной сдержанности на людях, которую ранее не могли преодолеть годы совместной жизни.

Хавар хорошо слышала мужа, однако почти ничего не поняла из его слов. Ей представлялось, что медленно текущее время ожидания вовсе остановилось, свернув окружающее ее с мужем пространство, весь мир в небольшой островок, на котором они едва умещались. Она опасалась разжать руки, обвитые вокруг шеи Парвиза, ибо думала, что, случись это, и муж опять исчезнет. Почти бессознательно она продолжала сжимать руки, как бы пытаясь слиться с мужем в единый организм.

Почувствовав ее состояние, Парвиз ласково прошептал:

– Я – здесь, никто более не сможет нас разлучить, ты меня слышишь, Хавар?

Вместо ответа Хавар разрыдалась. Она стала бессвязно рассказывать мужу о детях, об их успехах в учебе, о заботливых родственниках, приютивших их, с ужасом думая, что несет бред, столь неуместный сейчас. Она твердо знала, что для новых страданий и боли в ее душе и теле просто нет места, случись они, она умрет безо всякого сопротивления, мирно и почти с благодарностью. Продолжая сжимать руку мужа, Хавар чувствами, лишенными тяжести телесности, устремилась в Вечность, испытывая радующую сердце необычайную легкость инобытия.

Парвиз, почувствовав состояние жены, легонько отстранил от себя Хавар:

– Хавар! Эти люди должны поговорить с тобой – произнес он на фарси – они ведут дело «Белого Братства» и собирают факты о преступной деятельности этой организации для передачи в суд.

Ему пришлось несколько раз повториться, пока Хавар, вернувшись в реальность, смогла понять, о чем говорит муж.

– Дома нас с нетерпением ждут дети, да и родственники совсем замучались с ними, пока я не была дома. Нельзя ли оставить это на потом? – попросила Хавар.

– Им нельзя дать ни одного шанса, ты сама знаешь насколько «Братство» опасно. К тому же, это не займет много времени. Максимум час, а через три часа люди, прибывшие со мной, должны отправиться обратно. Надо спешить.

Сопровождающие Парвиза не вмешивались в его разговор с Хавар, в котором, не понимая ни слова, хорошо представляли себе, о чем идет речь.

Хавар вынужденно согласилась дать показания прямо сейчас в зале прилета аэропорта Франкфурта-на-Майне. Они отошли к одинокой секции сидений, один из сопровождающих включил диктофон и стал задавать вопросы, второй кругами ходил вокруг сидящих, словно охраняя их от внешнего вмешательства.

Через сорок минут снятие показаний было законченно. Хавар была удивлена профессионализму опрашивающего, сумевшего точными вопросами получить все необходимые ему сведения. Она подумала, что сама бы не смогла так связно и последовательно изложить драматические события последнего времени.