Дейвид Мейсон - Тень над Вавилоном

Часовой неуверенно встал. Посмотрев в разные стороны, он постучал в дверь командирского кабинета. Сделав это, он неожиданно ощутил запах гари, а небо начало светлеть от багровых отблесков. Тревожно заголосив, часовой ввалился в дверь как раз в тот момент, когда оттуда появился лейтенант, – мужчины столкнулись и оба упали. Лейтенант выругался, вскочил на ноги и побежал вокруг здания. Представшая глазам офицера картина заставила его моментально застыть на месте. Из груди его вырвался вопль ярости и страха. Солдат во втором здании по тревоге подняли ото сна. В темноте и сумятице они с руганью устроили свалку в поисках своих сапог и оружия и начали выскакивать из казармы в ночь – только было уже не похоже, что на дворе темное время суток.

Работа Хауарда оказалась простой. На складе горюче-смазочных материалов находились двадцать шесть сорокапятигаллонных бочек с бензином и керосином и одна бочка с двигательным маслом. Одна полупустая бочка с керосином лежала на козлах, ее сливное отверстие было закрыто завинчивающейся пробкой. Бочки с бензином были поставлены на попа, к одной из них, как и к единственной бочке с маслом, была прикреплена ручная помпа. С помощью кусачек на двадцати стоячих бочках Хауард ослабил затычки, но доставать их не стал. В 21.50 он начал выкачивать масло и бензин на бетонный пол. Когда обе бочки с помпами опустели, он отвинтил пробку с бочки с керосином. Горючее забулькало на залитый бензином пол, стекая через четырехдюймовое сливное отверстие в стене в бетонный отстойный желоб, проходивший снаружи хранилища. Отстойник переполнился, но Хауард, стоя в пяти ярдах от него, продолжал ждать.

Ровно за восемь секунд до 22.00 он включил свою зажигалку и поднес ее к куску ветоши, предварительно смоченной в керосине. Затем он швырнул горящий ком в отстойник и бесшумно поспешил прочь в темноту.

Пламя пробежало из отстойника обратно через сливную дыру и с громким «ву-у-умпф!» – звуком, который услышал часовой, – подожгло горючее внутри стен. Но это было ничто по сравнению с теми звуками, которые раздались вскоре.

Пламя яростно облизнуло бочки. Бочка из-под вылитого бензина, наполнившаяся парами горючего, а значит, самая взрывоопасная, рванула первой. Неимоверный грохот расколол тишину ночи, когда взорвалась воздушно-бензиновая смесь, осколки бочки прочертили небо. Часть из них пробила три ближайшие бочки, содержимое которых, вылившись на бетон, усилило огненный шабаш. Секундой позже начали взрываться и остальные емкости. Шесть бочек с оставшимися наглухо закрытыми пробками взорвались последними. Прошло почти пять минут, прежде чем последняя из них взлетела на воздух, продемонстрировав впечатляющее зрелище – огненный фонтан взметнувшихся ввысь горящих потоков бензина.

К 21.45, за пятнадцать минут до того, как должна была произойти диверсия, Берн и Акфорд осторожно подогнали машины на пару сотен ярдов от зданий. В ожидании они замерли на месте. Как только Берн увидел первую вспышку, он завел двигатель своей машины, шум которого потонул в реве пламени и грохоте последовавших взрывов. Акфорд в задней машине сделал то же самое. Они ждали, когда появятся солдаты, чтобы посмотреть, чем же те займутся. Берн понимал, что момент начала движения требует очень тщательной прикидки.

По прошествии целых недель или даже месяцев смертельной скуки и бездействия наконец-то произошло что-то такое, что привлекло и удерживало внимание несчастных иракских солдат, посланных на эту Богом забытую пограничную заставу. Любой огонь завораживает – только-только проснувшиеся солдаты вначале просто стояли и глазели на него. Затем, возбужденно переговариваясь, они стали передвигаться поближе к нему, чтобы было теплее.

Ругаясь, угрожая и стараясь перекричать рев бушующего пламени, лейтенант сделал тщетную попытку заставить своих людей хоть как-то действовать. Единственным ответом на его призывы послужила бурная, полная ехидства тирада от огромного полуодетого, но теперь уже совсем проснувшегося капрала о том, что если он, лейтенант, жаждет пойти и помочиться на этот вулканический огонь из того бесполезного собачьего зибба под названием ручная помпа, который является единственным противопожарным средством в этом престижном военном заведении, то тогда это его, лейтенанта, привилегия. Он, капрал, тогда помолится за его, лейтенанта, славное будущее в раю в легендарном окружении прекрасных, пухлых и заботливых служанок, шелковых занавесок, чистой проточной воды, обильных яств, изысканных фруктов и прочего в том же духе.

Лейтенант сдался. Грызя ногти от отчаяния перед возможными последствиями после того, как начальство узнает об этой катастрофе (он почти сразу же решил не докладывать о ней несколько дней, пока не заметет следы), лейтенант мрачно отступил в сторону и наблюдал, как то немногое, что оставалось от его до сих пор непримечательной карьеры, возносилось в небеса вместе с огромными клубами густого черного дыма.

Если бы он, или кто-то из его солдат, обернулся назад ровно в 22.05, то, возможно, как раз заметил бы, как темные силуэты двух изрядно испачканных санитарных машин проследовали мимо по дороге, ведущей на север, не далее чем в тридцати ярдах от них.

Но никто так и не обернулся. Две машины проскользнули дальше, оставшись незамеченными.

Команда Хауарда была в Ираке.

Джон Кируин бросил взгляд на верхнюю консоль слева от стола, на которой зажегся световой сигнал «тревога». Световая точка рядом с центром круглого экрана мигала в такт вращению сканирующего луча. Подтверждающий сигнал о наличии стартового следа ракеты со спутника вспомогательной спутниковой системы обнаружения, рассеянно подумал Кируин: строго говоря, пока что это еще не его епархия. Сигналом должен был уже заниматься НОРАД, [23] НОРАД – NORAD (англ.) – Объединенное командование ПВО Североамериканского континента. и ему достаточно скоро сообщат, необходимо ли дальнейшее его изучение. Кируин набрал код на клавиатуре консоли, чтобы запустить стандартную программу для анализа следа, и вернулся к работе с основным экраном, где он заканчивал составление оценки результатов бомбового удара, ОРБ, по иракскому ядерному объекту в Эль-Атире.

Головоломка с Эль-Атиром целиком поглотила Кируина, который со времен серьезных неудач во время «войны в заливе» потратил сотни часов на просчитывание и улучшение других программ по ОРБ. В случае с Эль-Атиром, составляя подробный анализ состояния наземных объектов, он был поставлен в сложные условия, его анализ спутниковых разведданных сравнивался с результатами непосредственного осмотра местности. Кируин не знал, какова была оценка наблюдателей, и не должен был ее узнать до вынесения собственного заключения. Все происходило одновременно и в реальном масштабе времени. Кируин бился над этим уже четыре часа и должен был вот-вот закончить.