Карл Хайасен - Ураган

— Спасибо, — повторила телефонистка, пытаясь закончить этот разговор.

Но Иди продолжала:

— Он и какая-то молодая леди наняли фургон. Возможно, это была его жена. Года двадцать три, двадцать четыре, длинные белокурые волосы.

— Нет! Это я его жена! Это мой дом! — взорвалась Нерия.

«Конечно, вспомнила, когда запахло деньгами за страховку, — подумала Иди. — Бросила своего заумного профессора и побежала к тупоголовому Тони».

— Бруклин, — подлила масла в огонь Иди. — Мне кажется, он говорил, что едет в Бруклин.

— Сукин сын, — простонала Нерия.

Телефонистка строгим тоном спросила, не желает ли миссис Торрес позвонить по другому номеру. Ответа не последовало. Нерия повесила трубку. То же самое сделала и Иди Марш.

Ей показалось, что сердце колотится о ребра. Иди машинально вытерла взмокшие ладони о прекрасные льняные шорты миссис Торрес, а затем поспешила в гараж, где разыскала небольшие кусачки с зелеными ручками.

Из гостиной донесся голос Кусаки:

— Черт побери, кто это звонил? Опять жена? — Услышав скрип двери гаража, он крикнул: — Эй, я с тобой разговариваю!

Иди Марш не слушала его. Она пробиралась к соседнему дому с намерением перерезать телефонные провода, чтобы миссис Нерия Торрес не смогла позвонить мистеру Варге и проверить у него всю историю о Тони, молодой блондинке и фургоне «Райдер».

Номерной знак черного джипа «чероки» оказался украденным в районе Тертл Мидоу на следующее утро после урагана. Туда и направлялись в машине Августин, Бонни и Сцинк, когда последний велел Августину остановиться возле палаточного городка, разбитого национальными гвардейцами для тех, кто лишился крова в результате урагана.

Сцинк выбрался из кузова фургона и принялся бродить среди палаток. Бонни и Августин следовали за ним в нескольких шагах позади, наблюдая эту печальную картину. Апатичные мужчины и женщины лежали на армейских койках, хмурые подростки бродили босиком по белесой глине, дети крепко прижимали к груди новых кукол, подаренных Красным Крестом.

— Души людские! — воскликнул Сцинк, взмахнув в возбуждении длинными, как у обезьяны, руками.

Солдаты решили, что у человека просто поехала крыша после урагана, и не обратили на него внимания. Один из гвардейцев раздавал выстроившейся к нему очереди бутылки с минеральной водой. Сцинк продолжал идти по городку. Навстречу ему попался малыш, закутанный в грязную тряпку, одной рукой Сцинк подхватил малыша и поднял вверх.

— Что мы тут делаем? — спросила Бонни у Августина.

Когда они подошли к Сцинку, то услышали, как он напевает удивительно высоким и нежным голосом:

Малыш — лет двух, по мнению Бонни, — был толстощеким, с курчавыми каштановыми волосами и засохшей царапиной над бровью. Он заулыбался, услышав песню, и с любопытством принялся дергать незнакомца за серебристую бороду.

Августин тронул Сцинка за плечо.

— Капитан?

— Как тебя зовут? — спросил Сцинк у малыша.

В ответ тот робко хихикнул. Сцинк внимательно посмотрел на ребенка.

— Ты никогда это не забудешь, да? Насылая ураганы, Господь велит людям уезжать отсюда. Так всем и передай.

Сунув крохотные пальчики малыша себе в ноздри, Сцинк вновь запел гнусавым голосом:

Малыш захлопал в ладоши, и Сцинк нежно поцеловал его в лоб.

— Ты хороший компаньон, сынок. А путешествовать ты любишь?

— Нет! — воскликнула Бонни и шагнула к Сцинку. — Мы не возьмем его с собой. Не смейте даже думать об этом.

— Но ему понравится с нами, разве нет?

— Капитан, прошу вас. — Августин взял малыша и передал его Бонни, которая бросилась разыскивать его родителей, пока эксцентричный капитан не передумал.

В небе, затянутом облаками цвета олова, раздалось громкое жужжание. Люди, выстроившиеся в очередь за минеральной водой, задрали головы и стали показывать на низко летящие военные вертолеты. Вертолеты начали кружить над городком, от поднятого ими вихря захлопали пологи палаток. И тут в городок въехал кортеж из полицейских машин, правительственных «седанов», черных «чеви-блайзеров» и передвижных телестудий.

— Ха! Да это же наш главнокомандующий! — воскликнул Сцинк.

Пятеро агентов секретной службы выскочили из одного из «блайзеров», а затем из машины вылез президент. Поверх рубашки с галстуком на нем был надет дождевик цвета морской волны с эмблемой на груди. Президент помахал рукой в телевизионные камеры, а затем принялся энергично пожимать руки всем солдатам и национальным гвардейцам, которые находились рядом. Эта процедура могла бы продолжаться до самых сумерек, но один из многочисленных помощников президента (тоже в дождевике цвета морской волны) что-то прошептал ему на ухо. К президенту подвели семью, пострадавшую от урагана (ее тщательно выбирали среди изнывающих от жары обитателей палаточного городка), чтобы поздороваться с президентом и сфотографироваться вместе с ним. Обязательным условием при подборе семьи было наличие красивого ребенка, с которым лидер свободного мира немного поиграл. Фотографирование заняло менее трех минут, после чего президент продолжил свое навязчивое братание со всеми, кто был в военной форме. Очередь дошла и до седовласого офицера из местного отделения Армии спасения, которого главнокомандующий даже обнял за плечо.

— А в какой нуждаетесь помощи? — поинтересовался президент у ошеломленного ветерана.

Стоявший невдалеке Августин скрестил руки на груди и произнес:

— Очень трогательно.

Сцинк согласился с ним.

— А ты посмотри на блеск в его глазах. Нет ничего хуже республиканца, изображающего самопожертвование.

Как только вернулась Бонни, они поехали дальше, в Тертл Мидоу.

Сцинк раздобыл адрес из полицейского отчета благодаря любезности Джима Тайла. Почтовых ящиков и указателей улиц нигде не было, поэтому им понадобилось некоторое время, чтобы отыскать нужный дом. Для разговора с хозяевами решено было отправить Августина, поскольку у него была респектабельная внешность и опрятный вид. Сцинк остался ждать в кузове фургона, напевая «Воздушный блюз». Бонни не знала этой песни, но с удовольствием слушала низкий голос Сцинка. Она стояла возле кузова и смотрела на него.

В дверях дома Августина встретила усталого вида женщина в розовом домашнем платье.

— Патрульный предупреждал, что вы приедете, — сказала она. Тон ее голоса был каким-то безжизненным, как и взгляд, — это ураган привел женщину в такое состояние. — Я звонила в полицию дня три назад.