Дин Кунц - Ключи к полуночи

— Сука!

— Через минуту ты будешь чувствовать себя лучше.

— Сука!

— Это не мое имя.

— А как твое имя?

— Урсула Зайцева.

— Я запомню его навсегда, — горько сказала Джоанна. — Я запомню его навсегда.

Урсула Зайцева улыбалась.

— Нет, моя дорогая, ты не запомнишь его — и ничего больше.

Алекс положил одну руку на дверь, которая открывалась в любую сторону, и осторожно толкнул ее от себя. За кухней лежал тускло освещенный коридор. В нем никто не поджидал.

До лестничной площадки в коридор выходили еще пять дверей. Три из них были закрыты, а две — открыты, показывая лежащие за ними темные комнаты.

Алекс подошел к закрытой двери прямо напротив кухни и, немного поколебавшись, медленно повернул ручку. Открыв дверь, он обнаружил за ней богато меблированную спальню. Лампа на ночном столике отбрасывала мягкий свет на ковер от Эдварда Филдза, явно привезенный из Штатов. Там же было смежное обширное помещение ванной комнаты с собственно ванной и сауной. Там тоже никого не было.

Алексу нетрудно было вычислить, чей это дом. Около кровати он обнаружил полдюжины книг. Пять из них были о новейших открытиях в "поведенческих" науках. Шестой томик содержал много иллюстраций и подборок фотографий. Основной их темой был садизм, и красивые женщины на картинках, казалось, страдали всерьез. Кровь выглядела настолько реальной, что у Алекса к горлу подступила тошнота. В одном из ящиков бюро он нашел три пары отличных кожаных перчаток. Собственно, там было не три пары, а три разные перчатки — все на одну руку. Владельцем этого дома был Франц Ротенхаузен.

Алекс вышел в коридор и вошел в одну из темных комнат. Найдя выключатель, он на секунду зажег свет и сразу же выключил его. Это была столовая. И она была пуста.

Соседняя открытая дверь вела в жилую комнату с низкой современной мебелью и двумя оригиналами Дали на стенах. Створный оконный переплет служил прекрасной рамой для восхитительного вида ночного Сант-Морица в водовороте снега. Дом находился немного выше города, на краю леса.

Вторая из трех закрытых дверей вела в большую спальню для гостей с собственной ванной комнатой. Уже какое-то время этой комнатой не пользовались: в ней стоял легкий запах затхлости.

Алекс был впечатлен размерами дома. Если Ротенхаузен жил здесь наверху, то что же заполняло два нижних этажа?

Последняя дверь вела в библиотеку. Настольная лампа от Тиффани была включена и отбрасывала разноцветный свет.

Увидев полки с книгами, Алекс испытал приступ деже-вю. Он остановился, дрожа и чувствуя такой страх, как никогда прежде.

"Я видел эту комнату раньше, — подумал он. — Но я знаю, что до этого момента я никогда здесь не был. Что происходит?"

Он вошел в библиотеку с твердым убеждением, что найдет здесь нечто нужное ему. Он увидел книги, полки с трубками, собрание журналов и огромный глобус. Ничего из этого его не интересовало.

Алекс стал открывать по очереди все ящики стола. Во втором он нашел свой семимиллиметровый автоматический пистолет и запасные обоймы.

Увидев пистолет, Алекс понял, что знал — он найдет его здесь.

Сделав инъекцию, Урсула Зайцева вышла из комнаты. Джоанна осталась одна.

Зимняя буря рвалась в окно.

Джоанна снова напряглась, пытаясь освободиться от ремней. Бесполезно. Через некоторое время она обессиленно упала на спину, чтобы перевести дух.

Что теперь?

Она решила, что ей ничего не остается делать, как ждать. Урсула Зайцева заверила, что это было какое-то успокоительное — депрессант. Она должна впасть в более расслабленное и несколько дремотное состояние. Но вместо этого ее мозг работал четко и ясно.

Это адреналин, сказала она себе. То что и должно быть. Через минуту или две это пройдет и я успокоюсь.

Но это не прошло.

Джоанна снова была готова сражаться с державшими ее ремнями, когда дверь открылась. Ротенхаузен вошел и улыбнулся ей. Он закрыл за собой дверь и запер ее.

Минуты две Алекс сидел за письменным столом, осторожно и дотошно рассматривая пистолет. Ему не верилось. Вероятно, с ним что-то сделали, чтобы он не стрелял.

Позади него ветер бился в оконное стекло. Время от времени по затылку пробегал холодный сквознячок.

Пистолет казался нетронутым. Но, интересно, не заменили ли они боевые патроны холостыми. Алекс чувствовал себя так, будто его куда-то затягивает. Во что-то смертельное.

Наконец, он решил, что не может сидеть здесь всю ночь. Он должен найти Джоанну и вытащить ее из этого места. Он встал, прицелился в ряд книг у дальней стены комнаты и нажал на курок.

Пффффттт!

Одна из книг подпрыгнула на месте, и ее корешок разлетелся со звуком даже более громким, чем звук выстрела.

Патроны не были холостыми.

— Тогда все в порядке, — тихо сказал Алекс. — Нормально. А теперь давайте-ка выясним, что за черт стоит за всем этим.

Он вышел из библиотеки и направился к лестничной площадке.

Механическая Рука.

Теперь она знала его имя: Франц Ротенхаузен.

Он выглядел, в основном, так же как и в ее кошмаре: высокий и худощавый, одежда висит как на вешалке. За те десять лет, что она его не видела, он еще больше облысел, но в его волосах не было седины. Его глаза были светло-коричневые, почти желтые, и в этих глазах искрились огоньки безумия, подобно тому как арктическое солнце играет на гранях причудливых льдин.

Механическая рука была такая же ужасающая, как и в ее снах. Даже более ужасающая, потому что в этот раз Джоанна знала, что не спит, и это не исчезнет, как плохой сон. Блестящие сочлененные стальные пальцы работали, как хватающие ноги некоего плотоядного насекомого, а работа механизмов сопровождалась зловещим жужжанием. Она забыла, что рука подчинялась командам, поступающим от нервных окончаний культи Ротенхаузена, но не питалась ими. Энергия для работы механизмов поступала от батареи, прикрепленной к культе. Эта батарея по размерам не превышала и двух пачек сигарет.

Марико уверяла ее, что этот человек в действительности будет менее пугающим, чем в ее кошмарах. Это было не так. При виде его она ослабела от ужаса. Крик был готов вырваться из нее, хотя она знала, что это не облегчит грядущую боль.

Идя к кровати, Ротенхаузен спросил:

— Ты спишь, моя девочка?

Джоанне ничуть не хотелось спать, и это было странно. Зайцева говорила, что лекарство расслабит ее. Ротенхаузен ожидал, что она спит. Интересно, неужели Зайцева ошиблась? Возможно, она ввела не то лекарство.

— Ты спишь, моя маленькая леди? Да?

Джоанна вдруг осознала, что судьба или кто-то другой по ее поручению дает ей последний шанс. Не слишком верный. Даже совсем призрачный. Но, может быть, она сможет спастись, если заставит его поверить, что сильно одурманена. Возможно, он ослабил бы ремни. Тогда при первом же удобном случае, застав его врасплох, она сможет убежать.