Джон Тренейл - Свиток благоволения

– А что им еще остается делать!

Сунь смаковал довольное шипение Вана, раздавшееся на другом конце провода. Вообще говоря, это было единственное признание его заслуг, которое могло доставить ему удовольствие. Этого было более чем достаточно.

– Так, значит, путь свободен? – наконец спросил Ван.

– Если армия лояльна и контролируема…

– Конечно, конечно!

– Тогда путь свободен. Гоин, есть одно слабое звено, которое довольно сильно беспокоит меня. У тебя есть кто-нибудь сейчас под рукой?

– Для чего?

Сунь взял в руки доклад, лежавший на самом верху стопки документов на его столе.

– Девушка проследовала через Хэчи, мы получили подтверждение. Принимая во внимание все, что там произошло, мы не можем ее выпускать. Особенно сейчас, когда я изо всех сил стараюсь подать нас остальному миру как цивилизованный народ. Потом этот Линь, человек, на которого было совершено нападение, чей сын был убит, помнишь?..

– Я помню.

– Он дал полиции описание, которое подходит Диане Юнг. Более того, ей и ее друзьям, похоже, удалось ликвидировать нашего «культурного» коллегу, ты понял, о ком я говорю?

– Да. Но каким образом…

– Хороший вопрос. Определенные фракции будут недовольны, когда узнают о телах, все еще плывущих по реке при всеобщем обозрении. Нам нужен козел отпущения. Убийца-иностранка прекрасно подойдет для этого.

– А что насчет американцев с каравана барж?

– Не надо их впутывать в это. Я так стараюсь подружиться с Америкой…

– Так что я должен сделать?

– Захватить моего человека Чан Пина… и Диану Юнг тоже. Используй любые средства, только не доводи дело до объявления войны. Избавь меня от них.

Ожидание в Кантоне и при обычных обстоятельствах было бы выматывающим. А находясь рядом с Чан Пином, которому сейчас было очень плохо, и чиновниками китайской иммиграционной службы, дежурившими не далее чем в двух метрах от нее, Диана узнала, что такое настоящий страх.

По утренней прохладе это казалось такой блестящей мыслью. Уоррен засек судно на подводных крыльях, принадлежавшее «Стейтвинг» и направлявшееся в Кантон. Он вышел на связь с его капитаном. Боб Керрик был не только его сотрудником, но и другом; он с готовностью согласился с мыслью спрятать Диану и Чан Пина на борту своего судна, избавив таким образом от их присутствия караван, который теперь, должно быть, «засветился» дальше некуда. Переправка заняла какие-то минуты, и судно на подводных крыльях направилось в Кантон, выбиваясь из графика, но не настолько, чтобы вызвать какие-то подозрения. Диана знала, что они рискуют, но чувствовала себя в безопасности. Китайцы способны разыскивать караван барж, но они никогда не додумаются, что два беглеца вернутся по своему же следу во вражеский город.

Она и не представляла себе тогда, на что будет похоже двухчасовое ожидание у терминала Чжоутоудю.

Маленькая каютка Керрика для отдыха днем находилась за мостиком. Там был раскладной стол, маленькая кушетка и больше почти ничего. Он запер своих нелегальных пассажиров и предупредил их о том, что они должны вести себя тихо и не попадаться никому на глаза.

Чан Пина лихорадило – это был скорее лихорадочный озноб, нежели обычная температура. Иногда его тело сотрясалось в приступах больше минуты. Он напоминал котел – струи пота стекали по его лицу, а изо рта вылетали несвязные речи, адресованные ей, самому себе, демонам, преследовавшим его. Один или два раза у него начинались судороги. Каждый раз при этом губы его растягивались, обнажая зубы. Челюсть и шея каменели.

Она заставила его лечь на кушетку и пыталась вытирать пот полотенцем Керрика, но меньше чем за полчаса оно промокло. В каюте не было иллюминаторов, и, несмотря на кондиционер, она напоминала турецкую баню.

Диана не могла понять, что происходит с Чан Пином. Ему стало плохо начиная со смерти Линя, еще в Лючжоу, но то была совсем другая болезнь. Он то находился в сознании, то уплывал куда-то, его мучили кошмары. Однажды ей пришлось сесть ему на ноги, применив весь вес своего тела, чтобы не дать ему скатиться на пол.

Она продолжала вспоминать их разговор насчет столбняка. «Тебе делали противостолбнячную прививку?» – спросила она у него, и он тогда ответил: «Я не уверен. Может быть, когда я был маленьким…»

А какие симптомы у столбняка? Сколько требуется времени, чтобы болезнь проявила себя, какой у нее инкубационный период? А может, это укус змеи?

Его необходимо было срочно доставить в госпиталь. Диана постучала в дверь, она хотела спросить у Керрика, сколько они еще будут находиться в Кантоне, но никто не ответил на ее стук. Чан Пин затих на время. Казалось, он впал в дрему; его глаза были закрыты, и, хотя дыхание и было затрудненным, по крайней мере, оно стало ритмичным.

Тут она услышала раздававшиеся снаружи голоса людей, говорящих по-китайски.

Диана выключила свет и прижалась ухом к двери. По палубе прошли мужчины, теперь они перешагнули через высокий комингс и прошли на мостик. Они спорили друг с другом. Похоже было, что говоривших трое: Керрик и двое других. Керрик бегло говорил на кантонском диалекте, но Диана поняла, что он не добился особых успехов. Спор становился все более жарким.

Примерно через минуту спорящие зашли в тупик. Диана услышала шаги, приближающиеся к двери. Керрик говорил сам с собой.

– Паспорт, паспорт, этот долбаный паспорт… говорю вам, если вы видели мой паспорт один раз, значит, вы видели его сто раз. – Следующие несколько слов он прокричал, и Диана поняла с внезапным уколом тревоги, что этими словами он предупреждает ее. – Хорошо, хорошо, я принесу его вам!

Он толкнул дверь в каюту.

Диана скользнула назад к стене, стараясь стать как можно более плоской, но места для укрытия было слишком мало. Она глубоко вдохнула, стараясь не обращать внимания на боль в руках, прижатых дверью, и мысленно взмолилась.

В темноту каюты попадал только тонкий луч дневного света: уж точно его было недостаточно, чтобы осветить койку, которая стояла у стены. Икра Дианы прижималась к ее торцу. Керрик не стал включать электричество. Он направился к своему плащу, висевшему на крючке за дверью, и достал из кармана паспорт.

Он уже повесил свой плащ и повернулся, чтобы выйти, когда Диана увидела, как что-то пересекло тонкую полоску света, пробивавшуюся между дверным косяком и дверью с той стороны, где она висела на петлях. Кто-то заглядывал в каюту.

Она боялась дышать. Если бы Керрик открыл дверь на сантиметр пошире, клин света расширился бы, и в него попала койка.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Но он закрыл ее не полностью. Диана смотрела на полоску света на полу, теперь она была уже, но все же она была. Идиот! Чан Пин в его состоянии был очень чувствителен даже к тихим звукам, он может очнуться в любую секунду… А вдруг чиновники на мостике примут эту открытую дверь за приглашение осмотреть каюту?..