Фоссум Карин - Не оглядывайся!

Сейер прошел вслед за ней в гостиную и поднялся в комнату рядом с комнатой Анни. Она была намного больше и вся выдержана в пастельных тонах. На ночном столике стояла фотография сестры.

– Я кое-что унаследовала, – улыбнулась Сёльви, словно извиняясь. – Немного мелочей, одежду и тому подобное. А если я уговорю папу, мне разрешат пробить стену к Анни, и тогда комната у меня будет еще больше.

Он кивнул.

– Будет действительно здорово, – пробормотал он. Он пришел в ужас от ее слов и почти сразу же ему стало стыдно. Он не имеет права никого осуждать. Людям свойственно прилагать усилия к тому, чтобы продолжать жить, и они вправе делать это, как умеют. Никто никому не указ. Нечего советовать другим, как они должны горевать. Он сделал себе выговор и огляделся. Ему никогда еще не приходилось видеть комнаты с таким количеством украшений, фигурок, мелочей и всяких безделушек.

– А еще у меня будет собственный телевизор, – улыбнулась Сёльви. – С отдельной антенной я смогу поймать «ТВ-Норге».

Она наклонялась над коробкой, лежавшей на полу, и все время доставала оттуда новые вещи.

– Здесь в основном книги,- пояснила она, – у Анни не было косметики, украшений – ничего такого. И еще масса дисков и музыкальных кассет.

– Ты любишь читать?

– Вообще-то нет. Но здорово, когда книжные полки заполнены.

Он понимающе кивнул.

– Что-то произошло? – осторожно спросила она.

– Да, пожалуй. Но мы пока не понимаем, что это значит.

Она кивнула и достала из коробки еще одну вещь – нечто запакованное в газетную бумагу.

– Так ты знаешь Магне Йонаса, Сёльви?

– Да,- быстро ответила она. Ему показалось, что девушка покраснела, но, возможно, он ошибался – у нее и так было розоватое лицо. – Сейчас он живет в Осло. Работает в «Gym amp; Greier».

– Ты не знаешь, было ли у них что-то с Анни?

– У них с Анни? – Девушка посмотрела на него непонимающе.

– Не засматривались ли они друг на друга, или, может быть, Магне был влюблен, или, может, пытался как-то к ней подобраться? До тебя?

– Анни только смеялась над ним, – заявила Сёльви; в ее тоне звучало осуждение. – Как будто Хальвор намного лучше. Магне хотя бы выглядит по-мужски. Я имею в виду, у него есть мышцы и все такое.

Она раздирала газетную бумагу, избегая его взгляда.

– Могла она обидеть его? – осторожно спросил Сейер, пока из бумаги появлялось что-то блестящее.

– Я бы в это поверила. Анни не могла перестать говорить «нет». Она иногда становилась очень язвительной, а у самой всего и было-то – одни мышцы. Все так много говорят о том, какая добрая и замечательная она была, и я тоже не хочу говорить о своей сводной сестре ничего плохого. Но она часто бывала очень ехидной, просто никто об этом не говорит. Потому что она мертва. Я не понимаю, как Хальвор выдерживал. Анни всегда все решала сама.

– Да?

– Но со мной она была добра. Всегда.

На мгновение лицо Сёльви приобрело испуганное выражение – казалось, опомнилась: вспомнила о сестре и обо всем, что с нею случилось.

– Давно вы встречаетесь с Магне? – вежливо поинтересовался он.

– Всего несколько недель. Ходим в кино и все такое. – Она ответила очень быстро.

– Он младше тебя?

– На четыре года, – неохотно призналась она. – Но он очень мужественно выглядит для своего возраста.

– Именно.

Она подняла фигурку и посмотрела на нее против света, сощурив глаза. Бронзовая птица на шесте. Маленькая толстая фигурка в перьях, с головой набок.

– Она, наверное, сломана, – неуверенно предположила Сёльви.

Сейер удивленно глядел на птицу. Вдруг неожиданная мысль пронзила его, как стрела в висок. Птица напоминала фигурки, которые обычно ставят на могилы маленьких детей.

– Я могу слепить из теста такую же, – задумчиво сказала она. – Попрошу папу помочь мне. Она очень красивая.

Он не нашелся с ответом. Образ новой Анни, гораздо более объемный, чем его рисовали Хальвор и родители, медленно обретал очертания.

– Как ты думаешь, что это такое? – пробормотал он.

Она пожала плечами.

– Не имею представления. Просто красивая фигурка, которая разбилась.

– Ты никогда ее раньше не видела?

– Нет. Мне не разрешалось входить в комнату Анни, когда ее не было дома.

Она положила птицу на письменный стол. Там фигурка и осталась лежать, слегка покачиваясь. Сёльви же снова склонилась над коробкой.

– Ты давно не видела своего отца? – как бы между прочим спросил он, продолжая глядеть на птицу, которая качалась все медленнее. Его мозг работал на высоких оборотах.

– Моего отца? – Она выпрямилась и посмотрела на Сейера, сбитая с толку. – Вы имеете в виду – моего биологического отца?

Он кивнул.

– Он был на погребении Анни.

– Тебе его наверняка не хватает?

Она не ответила. Казалось, он затронул что-то, о чем она редко вспоминала и еще реже по-настоящему думала. Какая-то заноза, о которой она хотела забыть, досадное обстоятельство. Взрослые установили для нее свои правила, неписаные законы, которым она всегда следовала и всегда все принимала без борьбы, никогда не понимая при этом, что стоит за всеми этими запретами. Его вопросы явно раздражали ее. «Я должен считаться с людьми, – напомнил себе Сейер, – надо приближаться к людям на их условиях, а не вламываться к ним в душу без спроса».

– Как ты называешь Эдди? – осторожно спросил он.

– Я зову его «папа», – тихо ответила она.

– А своего настоящего отца?

– Его я зову «отец»,- просто сказала она. – Я так всегда делала. Это он хотел, чтобы так было, он был старомоден.

«Был». Как будто Акселя Бьёрка больше не существует.

– Едет автомобиль! – радостно воскликнула она.

Зеленая «Тойота» Холланда плавно остановилась перед домом. Сейер увидел, как Ада Холланд ставит ногу на дорожку.

– Птичка, Сёльви. Можно я возьму ее? – быстро спросил он.

Она широко раскрыла глаза.

– Сломанную птичку? Конечно. – Она с недоумением протянула ему фигурку.

– Спасибо. Тогда я не буду больше мешать тебе, – улыбнулся он и вышел из комнаты. Положив птичку во внутренний карман, Сейер вошел в гостиную и стал ждать.

Птица. Отломанная с могилы Эскиля. В комнате Анни. Почему?

Первым вошел Холланд. Он кивнул Сейеру и протянул ему руку, полуотвернувшись. В нем появилась отчужденность, которой не было раньше. Фру Холланд вышла поставить кофе.

– Сёльви получит комнату Анни, – сказал Холланд. – Надо будет снести стену и покрасить все заново. Много работы.

Сейер кивнул.

– Я должен сказать вам одну вещь,- продолжал Холланд. – Я прочитал в газете, что восемнадцатилетний парень находится в предварительном заключении. Не мог же это сделать Хальвор? Мы знали его два года. Конечно, с ним не так уж легко общаться, но ведь люди бывают разные. Я не хочу утверждать, что вы не ведаете, что творите, но мы не можем представить себе, что убийца Хальвор, не можем, никто из нас.