Андреас Эшбах - Железный человек

Если бы фотография была свежее, это было бы ещё тревожнее, поскольку последнее фото в немедицинских целях было сделано с меня в 1985 году, на пропуск, дающий мне доступ в самые секретные помещения одного и без того засекреченного учреждения.

– Он сказал, кто он такой? И почему он пришёл именно к вам?

– О, у меня было такое впечатление, что он обежал уже весь город, стучась во все двери подряд.

– Чтобы найти меня? – Мои пальцы вдруг засуетились, застёгивая рубашку. – Это мне не нравится.

– Я бы на вашем месте не беспокоился. По тому, как он себя вёл, я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь ему что-нибудь сказал.

При всём умении доктора О'Ши хранить тайну – врачебная тайна, ведь тоже нечто в этом роде, – он всё же явно не понимал в полном объёме, для чего она необходима в моём случае. Появление незнакомца, разыскивающего меня, было очень плохой новостью.

Я вышел из кабинета доктора в крайней тревоге. Двигаясь вниз по Гэут-стрит, я озирался по сторонам куда чаще и подозрительнее, чем обычно, и мне казалось, что глухую тяжесть атомных батарей внизу живота я ощущаю сильнее, чем раньше. Дождевые тучи нависли угнетающе низко, в тёмных серых тонах, но такая погода и всё было здесь почти всегда. Ветры, напитавшись влагой за свой долгий путь через Атлантику, впервые натыкаются на сушу у ирландского побережья и основательно этим пользуются.

На Мейн-стрит счастье улыбнулось мне ещё на один миг: Бриджит – как будто она ждала меня – вышла из дверей отеля, пританцовывая лёгкой поступью, в хорошем настроении, в сопровождении одной пары: оба приземистые, слегка разжиревшие, поразительно бледные, они тащились за ней так вяло, будто приняли снотворное. Без сомнения, туристы; при отеле «Бреннан» имелся ещё целый ряд домиков для проживания. Они прибыли с континента – судя по тому, что мужчина, подойдя к своему автомобилю, взятому напрокат, поначалу хотел сесть за руль не с той стороны. Он нервно махнул рукой так, будто сегодня это происходит с ним уже как минимум десятый раз, и обошёл машину кругом. То, что в этот час они были уже здесь, означало, что они встали нечеловечески рано и прилетели в Ирландию самым первым самолётом, поскольку от аэропорта Шаннон до Дингла не меньше трёх с половиной часов езды, скорее даже больше, если приходится впервые ехать не по той стороне дороги.

Должен признаться, что я этот путь из аэропорта проделал лишь в качестве пассажира – ещё тогда, при первом прибытии в Ирландию, и он отбил у меня охоту обзаводиться здесь машиной. Хотя технически это было возможно. И я уже к столь многому привык, что управился бы и с левосторонним движением. Но только зачем? Куда бы я поехал?

Я остановился на расстоянии, не вызывающем подозрений, и смотрел, как Бриджит объясняла усталой паре дорогу. Что она говорила, не было слышно, но я зачарованно любовался жестами, которыми она сопровождала объяснения, – грациозными и в то же время решительными, не терпящими возражений. Можно было догадаться, что она направляет их к коттеджам, расположенным рядом с рыбной фабрикой.

Кончилось тем, что Бриджит села в свою машину и поехала впереди, а новоприбывшие последовали за ней, и в этот момент я осознал, что никогда больше не увижу её, если у меня случится сбой надёжности и меня из-за этого вернут в США.

Азиат. Это могло означать что угодно, но если я расскажу об этом Рейли, то он и люди, стоящие за ним, подумают одно: Китай! И меня отправят домой быстрее, чем я успею произнести слова «нарушение прав человека».

С другой стороны, официально я вообще не знаю доктора О'Ши. Если бы не он, сейчас бы я гулял по городу, даже не догадываясь о том, что некий мужчина с фотографией в руках разыскивает Дуэйна Фицджеральда.

Так что я не собирался информировать подполковника Рейли о том, о чём сам имел право не знать.

По крайней мере, пока неизвестный не нашёл меня.

Укрепившись этими утешительными рассуждениями, я брёл мимо отеля «Бреннан» и, краем глаза поглядывая, нет ли поблизости мужчины с азиатской наружностью, изучал плакат, который теперь уже красовался в окне. Братья Финиана будут играть в следующую пятницу в пабе «О'Флаерти», в двадцать часов, что в здешних местах называется восемь часов вечера. Объявление было украшено штриховым рисунком бородатого скрипача, при виде которого мне вспомнилось, что я уже видел диск этой группы: в библиотеке. Только успела одна женщина сдать этот диск, как его тут же взял молодой человек. Миссис Бренниган заметила мой удивленный взгляд и потом объяснила мне, что диски Братьев Финиана настолько популярны, что отдел грамзаписей библиотеки не успевает ими запасаться. На полках они не залёживаются дольше нескольких часов. Эта группа что-то вроде местной знаменитости: они играют собственную музыку, правда, в традиционном стиле, но с бунтарскими, чрезвычайно популярными текстами.

Вид плаката вызвал во мне неуютное чувство: смутное осознание собственной чужеродности в этих краях. Я здесь живу, но я не здешний. В пабах, которых в Дингле больше пятидесяти, меня не встретишь. Лишь немногие знают меня по имени. У меня нет друзей. Я веду жизнь, странно лишённую всяких отношений, чтобы сохранить мою тайну.

Я отвернулся и направился вниз по улице, пытаясь привести в порядок свои мысли. Бесплодно тосковать о том, что недостижимо. Безразличие – вот что должно стать основой жизни. Мудрый, говорит Сенека, хоть и испытывает неприятности, но не поддаётся им. Шагая вниз по улице, я почти воочию видел нужную страницу книги и решил, придя домой, ещё раз перечитать это место.

Что касается неприятностей, то, когда я дошёл до почты, мой операционный шов начал покалывать, будто обращаясь ко мне. Я посмотрел на опущенную решётку, на табличку с расписанием работы и подумал, что мой приятель с почты Билли Трант может стать проблемой.

Европейские государства настаивают на том, чтобы знать места жительства всех своих граждан. Для этой цели создан хорошо отлаженный механизм регистрации, в каждом посёлке есть служба регистрации, и все должны состоять там на полицейском учёте. Во избежание ситуации, при которой любому человеку, разыскивающему меня в Ирландии, достаточно обратиться в службу регистрации, чтобы за небольшую плату узнать мой адрес и ещё массу дополнительной информации, для меня заключили с ирландской полицией особый договор. Официальная трактовка договора гласит, что я нахожусь в своего рода программе защиты свидетелей, и поэтому мои данные могут быть выданы лишь с согласия соответствующих американских органов, которые этого согласия, разумеется, не дадут никогда.