Майкл Коннелли - Поэт

На низенькой тумбочке слева от Майкла Уоррена стоял компьютер, а фотография, запечатлевшая его рукопожатие с президентом, красовалась на стене чуть выше. Уоррен был выбрит, в белой рубашке и малиновом галстуке. Воротничок рубашки несколько потрепан — в местах, где его касалась щетина. Пиджак брошен на спинку стула. Лицо бледное, с подчеркнуто острым взглядом темных глаз и черные, без всякой седины, волосы.

— Ну, в чем дело? Вы работаете на бюро «Скриппс»?

Он имел в виду материнскую компанию моей газеты. В этом бюро трудились репортеры, поставлявшие новости из Вашингтона во все газеты сети. Туда меня хотел направить Грег Гленн.

— Нет, я приехал прямо из Денвера.

— Ладно, так чем я могу помочь?

— Мне необходимо встретиться с Натаном Фордом. Или с человеком, непосредственно занятым темой самоубийств среди полицейских.

— Полиция и самоубийства. Эту тему ведет ФБР, а с ними общается наша сотрудница, Олин Фредрик.

— Да, мне уже известно о ФБР.

— Хорошо, давайте изучим данные.

Он взял записную книжку и снова положил ее на место.

— Слушайте: а вы не звонили мне раньше? Я не могу вспомнить вашего имени.

— Не звонил. Я же сказал, что приехал прямо из Денвера. Могу заверить, что дело довольно захватывающее.

— Захватывающее? Полиция и самоубийства? Это не похоже на горящую тему. Откуда такая спешка?

Тут до меня дошло, кто он на самом деле.

— Скажите, вам не приходилось писать для «Лос-Анджелес таймс»? Вашингтонское бюро? Не тот ли вы Майкл Уоррен?

Он улыбнулся.

— Вероятно, да. А откуда вы меня знаете?

— Из новостной рассылки «Пост таймс». Я выписываю ее много лет. А теперь, значит, поддерживаете правопорядок? Работа непыльная.

— Да, уже почти год. Уволился из бюро и перешел сюда.

Я кивнул. Наступила неловкая пауза. Эту неловкость я ощущал всякий раз, встречая того, кто оставил жизнь газетчика и оказался по другую сторону баррикад. Иногда такое случалось с репортерами, истощившимися и перегоревшими в ежедневной гонке.

Как-то я прочитал книгу, написанную от первого лица одним журналистом. Он сравнивал свою жизнь с отчаянным бегом впереди зерноуборочного комбайна. Это сравнение показалось мне лучшим из всех прочитанных. Некоторые останавливаются, уйдя в сторону, другие попадают в молотилку. Тогда они выходят в отставку окончательно сломленными. Редко кому удается получить повышение или спокойную работу по специальности, где можно иметь дело с прессой, больше не принадлежа ей.

Уоррену это удалось, но я не завидовал. Он был чертовски хорош как репортер. Возможно, что хозяин кабинета и не испытывает досады от случившегося.

— Не жалеете?

Я спросил его просто из вежливости.

— Не то чтобы жалею... Но всякий раз, когда на свет появляется новая история, я уже представляю, что вернулся и опять занят поиском необычного ракурса. Это мешает, все уже в прошлом.

Он солгал и скорее всего догадался, что я это понял. Ему хотелось вернуться к настоящему делу.

— Да-а, пожалуй, начинаю вас понимать.

Я ответил такой же ложью, желая самую малость его подбодрить.

— Итак, вернемся к теме полиции и самоубийств. Где ваш «необычный ракурс»?

И он посмотрел на часы.

— Видите ли, несколько дней назад эта история совершенно не казалась мне захватывающей. Теперь все изменилось. Понимаю, что у вас лишь несколько минут, и попробую изложить ее кратко. Однако... не желая вас оскорбить, хочу отметить следующее: это моя тема, и я собираюсь публиковать материал самостоятельно. Обещайте, что сказанное останется между нами.

Уоррен кивнул.

— Не беспокойтесь, все понятно. Я не стану обсуждать ни с одним журналистом то, что вы решите рассказать. Разумеется, за исключением ситуации, когда мне специально зададут такой же вопрос. Мне понадобится обсуждать тему с другими сотрудниками фонда или правоохранительных органов. Прочие гарантии конфиденциальности зависят от того, что именно вы собираетесь сообщить.

— Отлично.

Мне хотелось ему доверять. Возможно, потому, что легче верить человеку, совершившему то, что сам только собираешься сделать. Кроме того, интересно услышать мнение о моей истории от такого опытного человека. Пусть это несколько хвастливо, но быть выше не в моих силах. И я начал рассказ.

— Над темой о самоубийствах среди полицейских я работаю с начала этой недели. Я знаю, это изучали до меня. Но есть действительно новый взгляд на вещи. Мой брат служил в полиции, и около месяца назад он, как все считали, покончил с собой. И я...

— Господи... искренне вам сочувствую.

— Спасибо, хотя здесь я не за этим. Дело в том, что я решил писать на эту тему, желая разобраться, что именно совершил брат и что об этом думала полиция Денвера. Изучил информацию, всю, что нашел в системе «Нексис», и наконец откопал пару ссылок на исследования фонда.

Уоррен исподтишка посмотрел на часы, и тут я решил, что пора его заинтересовать.

— Короче говоря, пытаясь найти причину, по которой брат покончил с собой, я обнаружил, что он этого не делал.

Взглянув на собеседника, я понял, что достиг цели.

— Что значит «не делал»?

— Мое расследование определенно установило, что смерть брата не была самоубийством. Это убийство, и тщательно спланированное. Полиция уже возобновила дело. Я нашел связь с еще одним случаем, в Чикаго, в прошлом году. И там также отправили дело на доследование. Сегодня утром я прилетел в Вашингтон из Чикаго. Полиция Чикаго, Денвера и я сам сделали вывод, что кто-то перемещается по стране и целенаправленно убивает полицейских, маскируя это под самоубийства. Информация, сосредоточенная в архивах фонда, способна дать ключ к поиску других подобных случаев. Скажите, нет ли в вашем распоряжении архива по самоубийствам сотрудников полиции лет за пять и по всей территории страны?

Несколько секунд стояла полная тишина. Уоррен пристально посмотрел на меня.

— Полагаю, нам следует выслушать всю историю более подробно. Впрочем, погодите.

Он поднял руку вверх, словно регулировщик, делающий машинам знак остановиться. Затем другой рукой дотянулся до телефона и нажал кнопку быстрого вызова.

— Дрекс? Это Майк. Послушай, знаю, уже поздновато, но так выходит. Тут появилось одно обстоятельство... Нет... Придется перенести. Поговорим завтра утром. Спасибо, до встречи.

Он положил трубку и взглянул на меня.

— Просто отменил ленч. Теперь рассказывайте все по порядку.

Спустя полчаса, сделав несколько звонков и договорившись о встрече, Уоррен провел меня хитрым лабиринтом коридоров фонда, и мы остановились наконец около двери с номером 383.

Комната оказалась конференц-залом, где нас уже ждали доктор Натан Форд и Олин Фредрик. После короткого вступления мы с Уорреном присели напротив.