Майкл Коннелли - Поэт

На вид Фредрик было немногим более двадцати лет. Блондинка с вьющимися волосами, внешне она выглядела совершенно безразличной. Я, естественно, переключил все внимание на Форда. Уоррен подготовил меня заранее, сказав, что решения принимает только директор фонда.

Натан Форд был небольшого роста, в темном костюме, и все же ни у кого не оставалось сомнений, кто именно здесь главный. Он носил очки в толстой оправе, с тонированными в розовый цвет стеклами. Густая с проседью борода хорошо дополняла прическу того же оттенка. Он не делал лишних движений и следил за нашим перемещением по комнате только взглядом.

Все расположились за большим овальным столом. Мистер Форд сидел, положив локти на стол и держа сцепленные руки на уровне лица.

— Не пора ли начать? — сказал Форд.

— Джек, мне бы хотелось, чтобы все услышали то, что вы рассказали совсем недавно, — начал Уоррен. — Затем мы вместе двинемся дальше. Джек, вы не возражаете повторить свой рассказ?

— Вовсе нет.

— А я тем временем сделаю кое-какие записи.

Я пересказал все снова, столь же детально, как и в первый раз. Время от времени в памяти всплывали подробности, до того казавшиеся незначительными, и я нарочно использовал все, что имел, так как хотел произвести максимум впечатления на Форда.

Именно директору предстояло сделать выбор: предоставить мне поддержку Один Фредрик или нет?

За время рассказа меня прервали один раз, и это сделала именно Фредрик. Когда я говорил о смерти брата, она вдруг заявила, что протокол расследования пришел из Денвера неделю назад. Не сдержавшись, я посоветовал отправить бумагу в корзину. Закончив излагать события, развел руками и взглянул на Уоррена.

— Кажется, я что-то упустил? — спросил я.

— Не думаю.

Мы оба посмотрели в сторону Форда в ожидании его реакции. Все время моего рассказа он оставался неподвижен. Затем, подняв кверху сцепленные вместе руки, принялся легонько постукивать ими по лбу, о чем-то размышляя.

Вдруг я подумал: что он за доктор, каких наук? И что требуется от человека, поставленного руководить таким фондом? Скорее всего он больше политик, чем ученый.

— Ваша история весьма интересна, — спокойно произнес Форд. — И я понимаю ваше возбуждение. Я также не могу не понять настроения мистера Уоррена. Он был репортером большую часть своей взрослой жизни, и, вероятно, столь бурная реакция является частью его характера, что определенно связано с прошлой профессией.

Взгляд директора не был направлен на Уоррена. Он смотрел лишь на меня.

— Чего я не вижу и почему, как следствие, не разделяю вашего восторга, так это связи с деятельностью фонда. Это непонятно, мистер Макэвой.

— Видите ли, доктор Форд, — начал Уоррен, — Джек должен...

— Нет, — оборвал его Форд. — Дайте высказаться мистеру Макэвою.

Пытаясь мыслить по возможности конкретно, я решил, что Форду нет дела до частностей. Несомненно, он желает знать, что за выгоды получит в конце.

— Я полагал, что проект исследования самоубийств введен в компьютер.

— Правильно. Большая часть проектов обобщается в цифровой форме. Мы основываем свои выводы на данных от множества департаментов полиции. Их рапорты, как и протокол, упомянутый госпожой Фредрик, попадают к нам. Их действительно вводят в компьютер. Но это еще ничего не значит. Систематизировать, а тем более интерпретировать эти факты способен лишь опытный исследователь. В данном проекте исследователь представляет собой целый коллектив экспертов ФБР, работающих в информационном массиве.

— Все это понятно и так. Я только утверждал, что вы располагаете огромным банком данных, несущим информацию о самоубийствах среди полицейских.

— И кажется, он охватывает период в пять или шесть лет. Свою работу Олин начала сразу после поступления к нам.

— Мне нужно поработать с вашим компьютером.

— Почему?

— Если мы правы — а я говорю не только от своего лица, со мной согласны детективы из Денвера и Чикаго, — то имеем уже два связанных в систему случая. Далее...

— Казалось бы связанных.

— Хорошо, казалось бы связанных. Но если так, существует шанс найти и другие подобные случаи. То есть мы можем говорить о серийном убийце. Возможно, что других случаев много. А возможно, и мало. Может быть, их нет вовсе. И все-таки я хочу проверить, а у вас есть необходимые данные. Все известные случаи за последние шесть лет. Я должен просто сесть за клавиатуру вашего компьютера и определить, какие из них похожи на фокусы нашего преступника.

Последовало немедленное возражение Фредрик:

— А как вы их определите? У нас на диске несколько тысяч этих случаев.

— Один вопрос: включают ли файлы полицейских протоколов должность и специальность жертвы?

— Да, конечно.

— Тогда в первую очередь мы должны рассмотреть случаи гибели полицейских из убойных отделов. По моей версии, преступник охотится именно за такими копами. Возможно, это идея о жертве, которая превращается в охотника. Впрочем, пусть я плохо разбираюсь в психологии, но начать следует именно с этого. С полицейских, расследовавших убийства. Раз мы имеем тенденцию, то пойдем именно за ней. И еще: нужны посмертные записки. Там...

— Их нет в памяти компьютера, — замялась Фредрик. — Если и есть какая-то часть информации, то в бумажных делах, в виде твердых копий. Записки сами по себе не являются частью расследования за исключением ситуаций, когда позволяют определить тип патологии жертвы.

— А вы храните бумажные дела?

— Конечно, все без исключения. В архиве.

— Тогда мы доберемся и до архива, — возбужденно заметил Уоррен.

За репликой последовало молчание. Взгляды присутствующих сосредоточились на Форде.

— Один вопрос, — наконец произнес директор. — Знает ли ФБР?

— На данный моменту меня нет достоверных данных, — ответил я. — Могу сказать, что полиция в Денвере и Чикаго пойдет по моему пути, и они, считая его верным, должны будут выйти на контакт с бюро самостоятельно.

Форд кивнул и заметил:

— Мистер Макэвой, я прошу оставить нас втроем. Надеюсь, вас не затруднит подождать решения в приемной.

— Нет проблем.

Встав со своего места, я направился к двери, но вдруг остановился и нерешительно посмотрел на Форда:

— Я надеюсь... думаю... кажется, мы можем сделать это. В любом случае спасибо.

Все стало ясно, едва я увидел лицо Уоррена. Когда он вышел в коридор с совершенно потухшим взглядом, я сидел в холле на диване, покрытом шершавой искусственной кожей. Заметив меня, он отрицательно покачал головой.

— Давай вернемся в мой офис, — устало сказал он.

Я молча последовал за ним и, войдя, уселся на все тот же стул. Кажется, он переживал не меньше, чем я.