Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись

Я пожал плечами. Наверное, такое на каком-то этапе приходит в голову каждому.

– По-моему, она просто не такая, как все, – сказал Роджер. – Не станет зря с тобой болтаться. Держится обособленно. Постоянно сидит в библиотеке, занимается, что-то пишет. Ни с кем не встречается, никуда не ходит. Но хороша.

Очаровательна.

Это был наш единственный совместный курс. Я учился в педагогической школе, собирался стать учителем на тот случай, если вся эта затея с писательством и бестселлерами случится не сразу. Мои родители-пенсионеры живут в Бока-Ратоне, Флорида. Они были учителями, и им это очень нравилось. По крайней мере не надо бояться экономического спада. Я поспрашивал ребят, узнал, что Синтия занимается в школе по курсу семьи и живет в студенческом городке Сторрз. Ее занятия включают курс генетики, вопросы брака, заботу о престарелых, домашнее хозяйство и прочее дерьмо.

Я сидел перед университетским книжным магазином в рубашке с эмблемой Коннектикутского университета и просматривал запись лекций, когда почувствовал, что передо мной кто-то стоит.

– Почему ты всех обо мне расспрашиваешь? – спросила Синтия.

Я в первый раз слышал ее голос. Мягкий, но уверенный.

– А? – удивился я.

– Кто-то сказал, что ты обо мне расспрашиваешь, – повторила она. – Ты ведь Терренс Арчер, верно?

Я кивнул:

– Терри.

– Ладно, так все же почему ты обо мне расспрашиваешь?

Я пожал плечами:

– Не знаю.

– Ты в самом деле хочешь что-то узнать? Если так, то подойди и спроси меня, потому что я не люблю, когда люди говорят обо мне за моей спиной. Я всегда чувствую, когда это происходит.

– Послушай, ты извини, я только…

– Думаешь, я не знаю, что люди говорят обо мне?

– Слушай, у тебя что, паранойя? Я не говорил о тебе. Мне просто было интересно…

– Тебе было интересно, тали я самая. Чья семья исчезла. Так вот, я та самая. А теперь перестань совать свой долбаный нос в чужие дела.

– У моей матери рыжие волосы, – перебил я ее. – Но не такие рыжие, как у тебя. Скорее, пшенично-рыжие. Но у тебя они просто великолепные. – (Синтия моргнула.) – Ну да, может, я и задал несколько вопросов, мне было интересно, встречаешься ли ты с кем-нибудь, оказалось, что нет, и я теперь вижу почему.

Она смотрела на меня.

– Итак… – Я неторопливо собрал свои заметки, засунул их в рюкзак и перекинул его через плечо. – Ты уж меня извини. – Я встал и повернулся, чтобы уйти.

– Нет, – сказала Синтия.

– Что нет? – остановился я.

– Я ни с кем не встречаюсь. – Она сглотнула.

Теперь я почувствовал, что был слишком резок.

– Я не хотел изображать из себя придурка. Просто ты показалась мне недотрогой.

Мы пришли к согласию, что я был придурком, а она недотрогой, и закончилось все распитием кофе в студенческой закусочной, где Синтия поведала мне, что когда не учится, живет с тетей.

– Тесс очень милая, – сказала Синтия. – Собственных детей у нее нет, так что мое появление в ее доме после этой истории с родителями перевернуло весь ее мир вверх дном. Но она справилась. Да и что, черт возьми, ей оставалось делать? Она ведь тоже переживала трагедию – ее сестра, зять и племянник испарились.

– А что произошло с домом? Где ты жила с родителями и братом?

Такой уж я, мистер Практик. Семья девушки исчезла, а меня интересует судьба недвижимости.

– Я не могла жить там одна, – пояснила Синтия. – Да и погашать кредит и платить за все было некому, так что, когда им не удалось найти мою семью, банк вроде как забрал дом обратно, но тут вмешались адвокаты, и те деньги, которые родители успели выплатить за него, пошли в трастовый фонд, хотя это оказалась очень небольшая сумма. А теперь прошло столько времени, и все решили, что их нет в живых, верно? По крайней мере с юридической точки зрения. – Она поморщилась.

И что я мог на это сказать?

– Ну и тетя Тесс дает мне возможность учиться. Конечно, я работаю летом и все такое, но этого не хватает. Не знаю, как ей удается – растить меня, платить за мое образование. Наверное, она по уши в долгах, но никогда не жалуется.

– Надо же… – Я отпил глоток кофе.

И Синтия в первый раз улыбнулась.

– Надо же, – передразнила она. – Это все, что ты можешь сказать, Терри? Надо же? – Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. – Прости, не знаю, каких слов я жду от людей. Даже не представляю, что бы, твою мать, сказала, посади меня напротив самой себя.

– Не представляю, как ты справилась, – заметил я.

Синтия глотнула чая.

– Знаешь, иногда мне хочется убить себя, понимаешь? А потом думаю: вдруг они объявятся в один прекрасный день? – Она снова улыбнулась. – Вот это будет сюрприз.

И снова улыбка исчезла, словно унесенная легким ветерком.

Рыжий локон упал ей на глаза, и она заправила его за ухо.

– Дело в том, что, возможно, их нет в живых, и они так и не смогли со мной попрощаться. Или они все еще живы, но я им безразлична. – Она посмотрела в окно. – Никак не могу решить, что хуже.

Следующие пару минут мы молчали. Наконец Синтия произнесла:

– Ты очень милый. Если бы я стала с кем-нибудь встречаться, то выбрала бы похожего на тебя.

– Если придешь в отчаяние, – сказал я, – то знаешь, где меня найти.

Синтия снова посмотрела в окно, на студентов, проходящих мимо, и на мгновение мне показалось, что она от меня ускользнула.

– Иногда мне кажется, будто я вижу кого-то из них.

– В смысле? – спросил я. – Что-то вроде призрака?

– Нет-нет. – Она все еще смотрела на улицу. – Просто вижу кого-то и думаю, что это мой отец или мать. Что-то кажется мне знакомым, к примеру, наклон головы, походка, и я думаю, будто это один из них. Или, знаешь, вдруг вижу юношу примерно на год старше меня, который выглядит так, как выглядел бы мой брат через семь лет. Родители, они ведь не слишком изменились, верно? Но брат мог стать совсем другим, хотя что-то знакомое в нем обязательно должно остаться, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я.

– И когда я вижу такого человека, то бегу за ним, обгоняю, может, даже хватаю за руку, он поворачивается, и я получаю возможность его рассмотреть. – Она отвернулась от окна и вгляделась в свой чай, будто ища там ответа. – Но я всегда ошибаюсь.

– Когда-нибудь ты перестанешь так делать, – сказал я.

– Если найду их, – ответила Синтия.

Мы начали встречаться. Ходили в кино, вместе сидели в библиотеке. Она пыталась заинтересовать меня теннисом. И хотя теннис никогда мне не нравился, я очень старался. Синтия призналась, что не такой уж хороший игрок, просто середнячок с великолепным ударом слева. Но это оказалось достаточным преимуществом, чтобы сделать из меня мясной фарш. Когда я подавал мяч и видел, как ее правая рука поднимается над левым плечом, то знал, что нет никакой надежды отбить этот удар и послать назад через сетку. Иногда я его и увидеть не успевал.