Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись

– Все не так плохо.

– Они дикари, – сказал Ролли без тени улыбки.

– Да ты ведь даже не знаешь, какой это класс и кто там учится, – возразил я.

– Если он состоит из студентов этой школы, тогда они дикари, – совершенно серьезно заявил Ролли.

– Что происходите Джейн Скавалло? – спросил я. Сложный ребенок из трудной семьи, она посещала мой творческий класс, доставляла много хлопот администрации и торчала в школе, пока не уйдут секретари. Ко всему прочему, писана она как ангел. Ангел, который может с удовольствием врезать вам до искр из глаз, но все равно ангел.

– Я сказал, что ей вот столько осталось до исключения. – Ролли держал большой и указательный пальцы в половине дюйма друг от друга.

Пару дней назад Джейн и еще одна девица устроили шумную драку у школы с вырыванием волос и царапаньем физиономий. Наверняка из-за какого-то мальчика. Разве бывает иначе? Драка привлекла целую толпу восторженных зрителей, которым было наплевать, кто победит, лишь бы такое завлекательное зрелище продолжалось, поэтому они восторженно вопили, пока не появился Ролли и не растащил девчонок.

– И как она на это отреагировала?

Ролли энергично пожевал жвачку и даже прищелкнул ею.

– Ладно, – сказал я.

– Тебе она нравится, – заметил он.

Я открыл крышку на чашке с кофе и отпил глоток.

– В ней что-то есть.

– Ты не теряешь надежды, – отозвался Ролли. – Но у тебя есть и хорошие черты.

Мою дружбу с Ролли можно назвать многослойной. Он мои коллега и друг, но поскольку на пару десятилетий старше, одновременно является для меня своего рода отцом. Я обнаружил, что вспоминаю о нем, когда нуждаюсь в мудром совете, или, как люблю ему говорить, возрастной перспективе. Я познакомился с ним через Синтию. Если для меня он нечто вроде неофициального отца, то для Синтии неофициальный дядя. Он дружил с ее отцом, Клейтоном, до его исчезновения и, за исключением тети Тесс, был единственным человеком, связывавшим Синтию с прошлым.

Ролли собирался на пенсию, и порой чувствовалось, что он считает дни до переезда во Флориду, где намеревался жить в недавно приобретенном новом трейлере около Бредентона и ловить там марлинов или меч-рыбу.

– Уходить не собираешься? – спросил я.

– Да нет. А что?

– Да так… кое-что.

Он кивнул. Понимал, о чем речь.

– Заходи, лучше после одиннадцати. До этого я буду общаться с завхозом.

Я пошел в учительскую, посмотрел, нет ли для меня почты или важных записок, ничего не обнаружил и направился в холл, случайно задев плечом Лорен Уэллс, которая тоже проверяла свою почту.

– Извини, – сказал я.

– Эй, – начала она, прежде чем сообразила, с кем столкнулась. Увидев меня, Лорен удивленно улыбнулась. На ней был красный спортивный костюм и белые кроссовки, поскольку она преподавала физкультуру. – Эй, как делишки?

Лорен появилась у нас четыре года назад. Перевелась из средней школы в Нью-Хейвене, где преподавал ее бывший муж. Когда брак распался, не захотела работать с ним в одном здании, во всяком случае, такие ходили слухи. Она сумела завоевать себе репутацию прекрасного тренера по легкой атлетике, чьи спортсмены выигрывали на многих районных соревнованиях, и получила возможность выбирать между несколькими школами, директора которых были счастливы заполучить ее.

Выиграл Ролли. Он нанял ее, как по секрету признался мне, зато, что она могла принести в школу, включая «потрясающее тело, копну каштановых волос и прекрасные карие глаза».

Я первым делом спросил:

– Каштановых? Откуда это известно?

Очевидно, я как-то странно посмотрел на него, поскольку он счел нужным пояснить:

– Расслабься, это просто наблюдение. Единственную палку, которую теперь могу поднять, я использую для ловли карпа.

За время работы в школе я никогда не привлекал внимания Лорен до того дня, как по телевизору показали шоу про Синтию и ее семью. Теперь же каждый раз, увидев меня, она интересуется, как идут дела.

– Ничего съедобного? – осведомилась она.

– А? – удивился я, на секунду решив, что она спрашивает, не принесли кто-нибудь еду в учительскую. Иногда таинственным образом здесь появляются пончики.

– От шоу, – пояснила Лорен. – Ведь прошло уже больше двух недель, верно? Кто-нибудь позвонил насчет семьи Синтии?

Странно, что она назвала Синтию по имени, не сказала: семья «твоей жены». Как будто знала Синтию, хотя, насколько мне известно, они никогда не встречались. Но возможно, было какое-то учительское сборище, куда положено приходить с супругами.

– Нет, – сказал я.

– Наверное, Синтия разочарована. – Она сочувственно коснулась моей руки.

– Ну, было бы здорово, если бы кто-то объявился. Должен же существовать кто-то знающий, даже после всех этих лет.

– Я постоянно думаю о вас обоих, – поделилась Лорен. – Только вчера рассказывала своему другу. А ты, как ты держишься? Все в порядке?

– Я? – притворился я удивленным. – Да, конечно. У меня все нормально.

– Потому что, – проникновенно продолжила Лорен, – иногда у тебя такой вид. Даже не знаю, наверное, это не мое дело, но я вижу тебя в учительской, и ты выглядишь усталым. И печальным.

Интересно, что на меня произвело большее впечатление? Что Лорен считала меня усталым и печальным или что она наблюдает за мной в учительской.

– Я в порядке, – уверил я. – Точно.

Она улыбнулась:

– Прекрасно. Это замечательно. – Она откашлялась. – Увы, мне уже пора в спортзал. Надо нам с тобой как-нибудь поболтать. – Лорен протянула руку, снова коснулась моего плеча, немного подержала ее там, прежде чем убрать, и выскользнула из учительской.

Направляясь на свой первый урок по творчеству, я подумал, что человек, составляющий расписание в средней школе и ставящий что-нибудь «творческое» первым уроком, либо совсем не понимает учеников, либо обладает изощренным чувством юмора. Я сказал об этом Ролли, который ответил:

– Именно поэтому они и называют его творческим. Ты должен обладать особым подходом, чтобы заинтересовать детей в такую рань. Если кто это и может сделать, так это ты, Терри.

В классе, когда я туда вошел, находилось двадцать одно тело, половина из которых распростерлись на партах и выглядели так, будто кто-то ночью удалил им позвоночник хирургическим путем. Я поставил на стол чашку с кофе и с грохотом опустил на него же рюкзак. Это привлекло некоторое внимание, поскольку они знали о содержимом этого рюкзака.

В конце класса семнадцатилетняя Джейн Скавалло так низко сползла на сиденье, что я почти не видел ее забинтованного подбородка.

– Итак, – начал я, – я проверил ваши рассказы, попадаются совсем неплохие. Кое-кто даже умудрился написать целый абзац, ни разу не употребив выражение «вашу мать».