Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей

— Но это все равно мерзко.

— Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а человек болен, неважно зек он или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело, когда здорового мы заражаем, а потом лечим. Медицинская наука была полна добровольцами, когда надо было исследовать всякие пакостные болезни. И это я считаю нормальным. Но я считаю ненормальным, когда мы заражаем, причем насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.

— Ты же сам, хотел провести испытание препарата, — в дуэт спел Борис Залманович.

— Но я хотел обезьян.

— Кончиться все равно людьми.

— Лучше поезжай и смотри сам, на месте.

— Но в телеграмме, просят штампы?

— Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.

— К стати, — сказал Борис Залманович — здесь наведи порядок. Просмотри еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по которым получал компоненты со склада. Если есть компрометирующие, их надо уничтожить. И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.

— Неужели это так серьезно?

— А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему пол часа тому назад, звонил Рабинович, просил, в случае твоего отъезда, поставить старшим в группе, Валентину Степановну. Он еще подкинет химика, чтобы продолжить тему. Он считает, что ты у него в кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина хлестанула ему, что все данные она собрала и теперь осталось наладить производство препаратов. А теперь скажи честно Виктор, есть ли такая изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.

— Да есть.

— Кто ее знает?

— Я, Наташа и Света.

— А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.

— Они в рамках выживших и подохших крыс.

— Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь, в ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.

— Нет, пусть остаются.

— Хорошо Виктор, иди готовься.

Я поймал Светку в коридоре.

— Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?

— Да.

— Я уезжаю в командировку. Вместо меня ставят Валентину Степановну. Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и где брали компоненты, стереть. Понятно? — Витя, а что я получу в замен.

— Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.

— Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу Виктор.

— Светка, ты ошалела.

— Да миленький, ты нечаяно проговорился, что я должна брать, что я хочу. Я хочу тебя. Достаточно дорогой. Я пошла действовать. Сегодня задержись на работе Витек. Целую.

Она дернула ладонью от губ.

Три дня пролетели мгновенно. Я трудился как черт. Утром на работе, вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала мне много наставлений и просила не беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их ей домой.

На вокзале в Красноярске нас ждала машина. Мы долго мотались по загородным дорогам, пока не въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас привезли, была цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими блюдами. Мне и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня Наташа. Она долго стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.

— Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.

На ней было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате, дурацкой шапочке на голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела на меня впечатления.

— Вот это да. Ты ли это, Наташка.

— Ладно, ладно. Вставай.

Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.

В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты, по куску мяса с гарниром и сели за столик у окна. — Виктор, куда мы попали. Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что нас ждут большие неприятности.

— Я знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал Борис Залманович. Да, нас ждет невеселая работа и ты должна все время держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.

— Так зачем ты меня сюда взял?

— По нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я работал с Леной Корзухиной, стараясь не раскрывать, даже в нашей компании, что мы делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты и у нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай. Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет нас к успеху. Рабинович не знает, всей сути. Он знает, по моим секретным тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает чем мне помог господь. У Рабиновича появилась идея, отправить меня сюда и на моем оборудовании, под руководством своего соглядатая, Валентины Степановны, сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.

— И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?

— Отчасти да. Я представляю, как она будет давить на вас, пытаясь вырвать тайну препарата. Там осталась Света, в отличии от тебя, она справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.

— Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?

— И да и нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни — рака. Было бы преступлением перед человечеством, скрыть сам факт лечения рака. Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.

— В принципе, он немножко прав.

— Вот поэтому, я боялся, что ты поддашься. То есть, на тебя надавят очень правильными фразами и трудно устоять, когда все называют тебя предателем родины.

— Ты плохо обо мне подумал Виктор. Я бы не рассказала этой тумбе ничего.

— Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более сильные люди. Тебе знакома история с мужем Любовь Владимировны?

— Да.

— Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?

— Здесь виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от этого он погиб.

— Не суди строго женщину, которая потом поняла, что она сделала. Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии и родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали у него то, чем он богат.