Пи Трейси - Смертельная поездка

– Это много.

Дед Дэйл кивнул.

– Твоя бабка сейчас сидит внутри, разбирается с бухгалтерией. Думаю, она сможет залить бензин в машину не хуже меня, если вдруг кто-нибудь еще приедет, а это значит, что мы с тобой можем спокойно пойти порыбачить, если нам охота.

Томми улыбнулся деду, и тот взъерошил ему волосы.

В четверти мили к северу от города двое близнецов – шестнадцатилетние сыновья пастора Свенсона Марк и Мэтью – работали на лежащем у дороги пастбище Уиттигов. У них за спиной, в конце подъездной дорожки, такой же прямой и солидной, как ряды кукурузы, посаженной Гарольдом Уиттигом, стоял фермерский дом и чернел на фоне чистого василькового неба древний огромный амбар. За амбаром, будто огромная синяя тарелка с зеленой каемкой, в обрамлении зарослей рогозы лежало озеро Уайтстоун.

Недалеко от того места, где работали мальчики – а они чинили белый дощатый забор совсем рядом с большим щитом, на котором было написано: «Молочная ферма „Зеленые холмы“», – паслось стадо коров голштинской породы. Этот щит Джина Уиттиг раскрашивала сама зеленой эмалевой краской, оставшейся после того, как Гарольд подновил свой старый трактор «Джон Дир». Все в городе в один голос заявили, что щит вышел просто класс, будто поработал настоящий художник. Букву «М» в слове «молочная» немного тянуло вправо, словно она хотела быть поближе к остальным буквам, но Гарольд считал, что это придает щиту особый шик, и не позволил Джине перерисовать ее.

Наушники на головах Марка и Мэтью работали на полную громкость, и за ревом своих любимых групп хеви-метал они не слышали, как с шоссе «О» на городскую дорогу свернул грузовик. Да он и не особенно заинтересовал бы их, даже если бы они случайно посмотрели в сторону дороги. Обычное дело – очередной молоковоз, ничем не отличающийся от других молоковозов, которые ездят от фермы к ферме по дорогам Висконсина и забирают сырое молоко от принадлежащих штату стад молочного скота. У грузовика была пыльная белая кабина и сверкающая на солнце цистерна из нержавеющей стали, похожая на огромный термос. На боку цистерны гигантскими синими буквами было написано: «Молоко „Доброе здоровье“».

Молоковоз двигался со скоростью сорок миль в час, когда наехал правым передним колесом на выбоину в асфальте, образовавшуюся из-за вчерашней жары там, где от городской дороги ответвлялась грунтовая подъездная дорожка, ведущая к ферме Уиттигов. Кабина грузовика подпрыгнула, колесо ушло в сыпучий, еще не утрамбованный гравий обочины. Водитель ударил по тормозам. Раздался долгий визжащий звук, и затем, по мере того, как продольная ось грузовика отклонялась от вектора инерции, как секундная стрелка от цифры «12», он начал медленно, болезненно заваливаться на бок. Бесконечно долго, будто давая водителю возможность представить все то, что сейчас произойдет, он балансировал на левых колесах, затем потерял точку равновесия, рухнул на бок, и его с оглушающим металлическим скрежетом потащило по асфальту.

Оцепенев от ужаса, водитель лежал на двери кабины. Металлическая ручка давила ему на ребра, но он не замечал этого. Его руки мертвой хваткой вцепились в рулевое колесо. Нос кабины был направлен на видневшиеся вдалеке строения фермы, и через пошедшее трещинами ветровое стекло водитель видел, что по пыльной подъездной дорожке к грузовику бегут двое мальчишек. На пастбище, которое тоже было видно из кабины, сбившиеся в кучу коровы бежали прочь от дороги.

– Черт! – наконец судорожно выдохнул он. Его била сильная дрожь, поэтому короткое слово разбилось на полдюжины слогов. Он пошевелил пальцами на рулевом колесе, затем пальцами ног и, обнаружив, что руки-ноги у него целы, коротко, нервно хохотнул. Улыбка застыла у него на губах, когда он услышал, как включился расположенный позади кабины компрессор, и вовсе исчезла с лица, когда он взглянул на приборную панель и увидел, что стрелка манометра, отслеживающего давление в цистерне, медленно ползет вниз. – Господи всеблагой, – прошептал он и рванулся к небольшому компьютеру, встроенному в приборную панель. Он нажал большую красную кнопку в центре, затем клавишу отправки. На маленьком экране появилось сообщение. Большие синие буквы невинно мерцали:

ВЫЛИВАЕТСЯ МОЛОКО

ВЫЛИВАЕТСЯ МОЛОКО

ВЫЛИВАЕТСЯ МОЛОКО

Марк и Мэтью неслись изо всех сил. Их ноги, руки и сердца работали на пределе возможностей. Они были уже почти у грузовика, всего в нескольких ярдах, когда упали как подкошенные. В эту последнюю секунду они успели заметить ужас в глазах друг друга.

В дальнем углу пастбища коровы из стада Гарольда Уиттига стали падать на колени.

В полумиле дальше по ветру, в городе, скрежет металла об асфальт – словно тысяча вилок проскребла по сковороде – разрушил утреннюю тишину. Щенок заскулил и затряс головой; дед Дэйл и Томми инстинктивно заткнули уши ладонями. В первую секунду дед Дэйл подумал, что это пацаны Свенсона снова завели старый «Джон Дир» Гарольда и перевернули его, но тут же понял, что это что-то другое. Кошмарный скрежет звучал слишком долго, от него сводило зубы и наворачивались на глаза слезы.

Скрежет еще не стих, когда из кафе Хейзл начали выходить люди, напуганные шумом или просто желающие узнать, в чем дело. Они останавливались, поворачивались в сторону фермы Уиттигов и вглядывались в дорогу, прикрыв ладонью глаза от яркого утреннего солнца. Пастор и его жена были среди напуганных. Они беспокоились, не случилось ли чего с их сыновьями. Неожиданно обрушившаяся тишина вселяла еще большую тревогу, чем оглушительный скрежет, и они чуть не бегом бросились к своему большому «шевроле», припаркованному возле кафе. Остальные переместились на середину дороги, будто это могло помочь им увидеть то, что произошло за холмом, вне пределов видимости.

В кафе Хейзл нетерпеливо дожидалась, когда дожарится партия пончиков, которую она только что запустила во фритюрницу, чтобы тоже выйти на улицу и самой посмотреть, что случилось. События крайне редко происходили в Фор-Корнерсе, и Хейзл было бы обидно, если бы она что-нибудь пропустила. Когда она наконец вытащила металлическую корзину из фритюра и повесила ее на кронштейн фритюрницы – еще одна идеальная партия, – она успела только выглянуть в окно и увидеть, как ее посетители один за другим оседают на землю, некоторые прямо на середине дороги, а затем челюсть у нее отвисла, а горло начало закрываться.

Когда дед Дэйл увидел, как первый человек падает на землю всего в нескольких ярдах от него, он схватил Томми одной рукой, щенка – другой и попытался убежать, но его сердце уже билось слишком медленно, и он не смог сделать ни шагу. Он не почувствовал, что щенок выскользнул у него из руки и упал на асфальт, но так и не отпустил Томми – даже тогда, когда сам ударился о землю.